Его невероятное обаяние вдруг испарилось, и Аннет медленно приходила в себя, шумно дыша.

— У меня отец инкуб, — внезапно холодным, неприятным голосом проговорил Кит, глядя в лицо сомлевшей девушке строгими глазами. — Мне и пальцем не надо шевелить, чтобы очаровать девушку. Достаточно улыбнуться. Ваше счастье, я не пользуюсь этим даром. Не то в мою постель вы бы забрались уже сегодня вечером, по водосточной трубе. Погреть ножки, гхм.

— Однако, — охрипшим от пережитого волнения, произнесла Аннет, — не много ли вы себе позволяете, господин опекун?!

— Не много, — холодно отрезал Кит, отпустив ее и резко отстраняясь. — В самый раз. Я как раз хотел подчеркнуть, что отношения между нами возможны только деловые и… родственные. Да. Можете называть меня папой, если вам так хочется, — едко заметил он. — Но на большее и не надейтесь.

— Я?! Надеюсь?! — вскричала оскорбленная Аннет. — Да ведь вы сами целоваться полезли!

— Я? Полез? И что, поцеловал?

— Нет! Но…

Договорить она не успела.

На пол с грохотом и звоном вдруг из ниоткуда свалился Карл, гремя крышкой и вращаясь вокруг своей оси на одном своем ухе. Время волшебства вышло, и он, всеми позабытый, выпал из кармана Кита и вернул свои прежние размеры.

— Ух ты, — произнес он, переводя дух. Глаза у него были абсолютно косые. — Голова закружилась...

— А, господин Карл! — Аннет была рада ему, как родному, потому что своим появлением он отвлек ее от неудобных препирательств с Китом. — Вы— то мне и нужны!

— А? — удивился Карл, перестав вращаться на ухе и скосив и без того свободно плавающие в глазницах глаза на девушку.

— Это ваш дом, ведь так?

— Эм? — пробормотал удивленный Карл, покосившись на сей раз на Кита.

Тот строил страшные рожи и явно что— то подсказывал, но что именно! Поди, узнай!

— Ну, — в замешательстве произнес Карл, — в некотором роде…

— Так это вы тут навели такой беспорядок? Эти вот жабы, эти перья…

Карл тотчас принял оборонительную позицию.

— А что ж вы хотите, — сварливо ответил он. — У меня рук и ног нету! Убирать нечем! А если и съел птичку, то от голода! Мне что, кто— нибудь сварит похлебку? Как бы ни так! А работать приходится на износ!

Карл притворно всхлипнул и вопросительно глянул на Кита. Тот одобрительно продемонстрировал ему оттопыренный большой палец.

— Ну, что вы, господин Карл, — ласково заворковала Аннет. — Я вас совсем не виню! Я, наоборот, хотела спросить у вас разрешения тут прибраться… Вы же не против? Такой храбрый котелок! Вы, можно сказать, мой спаситель! Так что я вас просто обязана отблагодарить!

Кит, которому ни единого слова благодарности не досталось, чуть не взорвался от возмущения, но сумел смолчать. А Карл очень обрадовался.

— О, господин! Так меня еще никто не называл! — польщенный, тотчас подобрев, произнес он. — Валяй, драй полы! И это… можешь сварить супца? Очень уж горяченького хочется!

****

Но ни ответить, ни тем более приготовить наваристого супца Аннет не успела.

В окошечко в беседке, приоткрытое по поводу духоты и сырости, вдруг втянуло черный дым, и на месте потухшего очага, прямо посередине небольшого помещения, вдруг материализовался Рыбоглаз.

Он был растрепан, испачкан в лесной грязи и очень, очень зол. И выглядел он теперь как— то… иначе.

Его мягкая, грузная полнота казалась теперь тяжелой, каменной массой, поношенная, роскошная раньше одежда — отблесками былого величия. Как будто когда— то давно, может, в другой жизни, этот сильный, большой человек был невероятно богат и успешен. А потом что— то случилось, и его широкие плечи поникли, мощный загривок оброс жирком, даже икры — и те округлились, как у дебелой поварихи.