– Молодец – заулыбался Лёва, – покажи, чего можешь на своей гитаре.

Дениска обнял гитару и, немного волнуясь, сыграл любимую мелодию матери «Опустела без тебя земля»

– Неплохо, – похвалили его – чуть аккуратнее и точнее бери аккорды, а перебор почти идеален.

Лев Васильевич заставил Дениску ещё поиграть, кое-что объяснил, подправил. А потом попросил его гитару. Он взял её в руки закрыл глаза и замер. Его пальцы чуть дрожали, он гладил струны и легонько пощипывал их. Потом открыл глаза и протянул гитару Денису.

– Хозяин гитары, твой отец, хороший человек и неплохой музыкант. Почему бы ему самому не научить тебя играть? Я могу только чуть подправить технику…

– Мой отец погиб, он уже ничему меня не научит. – тихо сказал Денис и отложил гитару.

– Нет! Хозяин этой гитары жив, я чувствую.

– Папа не взял её с собой, когда уехал в последнюю командировку. Он забыл её дома. Теперь хозяин гитары я.

– Его отца считают погибшим уже 4 года – добавила Тамара Витальевна.

– Томочка, ты же знаешь, я не ошибаюсь в таких вещах! – жалобно произнёс Лев Васильевич. – Он жив. Это всё, что я могу сказать. Я чувствую и всё.

– Что значит чувствую? – Дениска впился взглядом в русобородого великана – Вы – экстрасенс?

– Никакой я не экстрасенс. Просто я чувствую музыку во всём и, конечно, в музыкальных инструментах. И эта музыка перестаёт звучать если хозяин инструмента умирает. А душа этой гитары поёт, значит твой отец жив. Дениска, ты прости, я так неуклюже разбередил твою рану. Но я не знал, что ты считаешь отца погибшим. Поверь, мой мальчик, он жив.

– А почему он не вернулся к нам? Ко мне, к маме?

– Я не знаю, мой хороший. На этот вопрос я не могу дать ответ. Я всего лишь музыкальный доктор.

– Доктор? Разве у инструментов бывают доктора? Вы настройщик?

– Нет, я именно доктор, но я лечу и восстанавливаю внутренний мир инструментов. Я пытаюсь вновь вдохнуть в них музыку, чтобы они вновь зазвучали.

– Вы их чините?

– Только некоторые из них. В основном, все инструменты исправны. Но у них мертва или больна душа. Вот я и пытаюсь вылечить их.

– А моя гитара, значит, жива? С душой?

– Да, мой мальчик.

Дениса затрясло. Он схватил гитару и прижал её к себе. В голове была лишь безумная надежда на то, что Лёва не сумасшедший, что он действительно чувствует то, о чём говорит. И значит отец жив. Тамара Витальевна ласково обняла его за плечи.

– Тамара Витальевна, Вы же математик, Вы же верите только в точные науки. Но Вы не опровергаете слова Льва Васильевича. Почему? – мальчик обернулся к учительнице.

– Я ему верю, Денис. Я знаю дядю Леву столько, сколько живу. Он друг моего отца и мой крестный. Он действительно чувствует то, что не можем почувствовать мы. И он еще ни разу не ошибался. Он немного волшебник. – Тамара Витальевна улыбнулась – Я не верю в волшебников, но верю ему. И если он говорит, что хозяин гитары жив, то значит он жив.

– Я должен найти его! Где он, Вы можете это подсказать? – Денис с надеждой уставился на дядю Лёву.

– Нет, увы, – развёл руками мужичина – но инструмент всегда стремится к своему хозяину, он чувствует его. Твоя гитара может подсказать тебе, где твой отец. Но для этого нужно уметь слышать её внутренний голос.

– Я не умею! Но вы же можете меня научить?!

– Я могу попробовать стать твоим учителем, рассказать, как и что слушать, но всё зависит от твоего сердца, услышит ли оно.

– Спасибо. Когда мне можно будет прийти?

– Приходи когда захочешь, я всегда буду рад тебя видеть.

Денис попрощался со своим новым знакомым и Тамарой Витальевной и поспешил домой. По дороге он решил ничего не говорить матери. Она и так последнее время часто плачет. Единственное существо, с которым он мог сейчас поделиться, был Спайс. И он точно никому не проболтается.