Зато сидевшие на скамейке старушки потянули новые истории, наверное, обо мне и заодно о смертельном случае на проезжей части квартала. Возможно, они могли бы рассказать много подробностей, поскольку старушки всегда были внимательны к мелочам и незаметным на первый взгляд фактам. Но всё же слушать их желание не появилось; я был переполнен всем, что произошло за сегодня.

Однако сидеть спокойно не мог. Я был уверен, что профессор Каюмов может раскрыть многое в этой истории, и мне следовало с ним поскорее встретиться. Просто так сидеть дома и ждать у моря погоды – не в моих правилах, да и нервов не хватит. «Мне нужно к нему, причем срочно», – коротко сказал я супруге, указывая на конверт. Та кивнула в знак согласия, поскольку тоже считала бессмысленным ничего не делать, когда вокруг шеи стягивается петля. Нам нужна была ясность.

– Как? – только спросила она.

– Отвлеки их, – я ткнул пальцем вниз, имея в виду милиционеров. Индира всё поняла. Она подумала, потом пошла на кухню. Там быстро взяла медный поднос, положила туда чайник зелёного чая и две пиалы, вазочку с печеньем и вазочку с абрикосовым вареньем, фисташки, солёные косточки, тарелку с виноградом «дамские пальчики», свежую лепёшку и пять самсы, что напекла ещё вчера, правда, предварительно подогрев в микроволновке «Самсунг».

– Я закрою собой им вид на подъезд, ты же постарайся быстро пройти огородами к дороге, а оттуда – к метрополитену, – сказала Индира, завязывая косынку на голове41. – Постарайся также не привлекать внимание старушек – они могут настучать сидящим в «Тико».

– Мы их берём на себя, мама, – в этот момент вступили в разговор наши дети. Они выглядели полными решимости помочь мне, хотя, казалось, были ещё совсем малыми. Сын с гордостью расправил плечи, а дочь, сжимая кулачки, готовилась к делу, как будто собиралась на бой. Их уверенность и готовность действовать вселяли надежду.

Я с благодарностью посмотрел на них и взъерошил чуб сыну, заставив его рассмеяться.

– Ладно, мы пошли, ты – чуть позже, – произнесла супруга и, держа поднос, стала спускаться вниз. Дочь и сын последовали за ней, а я вышел на лоджию и сквозь занавес стал смотреть во двор.

Кроны деревьев слегка прикрывали малолитражку с патрульными огнями. Милиционеры сидели в салоне, курили и слушали музыку, которая долетала до меня. Звучала песня группы «Дадо», популярная среди молодёжи, но абсолютно непонятная для меня. Пацаны пели что-то бессмысленное на русском и иностранных языках:

«Лето, ты расскажи мне по секрету,

Откуда знаешь песню эту.

С родной ли стороны пришла,

Если да – танцуем до утра…»42

Танцевать сотрудники милиции не хотели – а вообще была бы комичная картина, когда два строгих мужика в зелёных мундирах отплясывали джигу. Они говорили о своём, продолжая смотреть на наш этаж – о цели визита сюда не забывали. В этот момент из подъезда вышла моя супруга в хан-атласном халате, держа на руке поднос с явствами. Милиционеры умолкли и с интересом стали наблюдать, как она прошла мимо соседок, на минуту замолкнувших и настороженно глядящих, и подошла к ним.

– Салом алейкум, холажон43, – сказали они.

– Поужинать не желаете? – проворковала она, ставя поднос прямо на капот. – А то охраняете нас от беды, так что нельзя вас оставлять голодными…

Из тарелок поднимался аромат самсы и лепешки, согревающие воздух вокруг. Самса выглядела золотисто-коричневой, с хрустящей корочкой, а лепешки – круглыми и плоскими, с румяной поверхностью, которая испещрялась узорами. Сочные мясные начинки придавали им аппетитный вид, а аромат свежей выпечки был настолько манящим, что противостоять им у рядовых милиционеров сил просто не хватило.