– Куда это ты собрался? – спросил я удивленно и с некоторым раздражением. Не люблю, когда мне перечат.

– С тобой, – коротко отвечал он.

– Но мы же договорились. Разве нет? Не нужно, чтобы нас видели вместе. Если хоть кто-нибудь из замка опознает тебя, вся наша затея рухнет в одночасье.

– Одного я тебя не пущу. Вот и весь сказ, – он упрямо продолжал собираться. – Не волнуйся, я не выйду из лодки и тотчас же уплыву обратно. И, если хочешь, надену капюшон.

Я лишь махнул рукой. Спорить с Шарлеманем было бесполезно. Упрямством он походил на осла. Мне показалось, что он задумал все еще раньше, когда узнал про Речную Крысу. Потому и убеждал меня не брать с собой вещи.

– А мы? Мы с вами! – завозился Гнус, пытаясь встать и тут же падая обратно. Фавр замычал с полным ртом, согласно кивая головой.

– Вы сидите здесь, прикрываете наши тылы. Ясно? Нас четверых будет слишком много для бедной мыши, – Шарлемань передернул своими широкими плечами. – Да смотрите, не обижайте крошку служанку. Шкуры спущу.

– А хозяина?

– Его можно, но не до смерти.

Услышав эти слова, хозяин бросился к Шарлеманю.

– Господин солдат! Разве я не обслуживал вас со всем старанием? Чем вы можете быть недовольны? И вы даже не заплатили мне ничего, кроме двух денье.

– Не голоси так. Я всего лишь пошутил. Никто не собирается тебя трогать. И вот, держи еще. Эти будут покрупнее.

Серебряный лиард4 перекочевал из руки Шарлеманя в руки хозяина, начавшего кланяться чуть ли не до земли.

– Лучше раздобудь где-нибудь бочонок вина, я щедро заплачу тебе за него. Надоело пить эту мочу.

– Не извольте беспокоиться. Все сделаю.

Хозяин снова поклонился.

Но Шарлемань уже не обращал на него внимания. Сделал служанке козу и скорчил такую умильную рожу, что она не выдержала и прыснула в кулак.

– Ладно, пойдем, – он взял свой английский лук.

– Прощай, Жолли! Бог даст, свидимся, – сказал Гнус, приветственно поднимая руку.

– Прощай, – как эхо повторил за ним Фавр. – Не дай себя укокошить и не поддавайся девкам.

– Не дам и не поддамся. Прощайте, ребята!

Я дружески пожал им руки, а Шарлемань погрозил кулаком. И мы с ним вышли из харчевни.

Лодочник ждал нас даже с некоторым нетерпением. И не он один. Изможденного вида, но еще сохранившая миловидность женщина в грязно-сером платье и мальчик в одной саржевой длинной рубахе лет двенадцати составляли ему компанию. Не трудно было догадаться, что это его жена и сын. Лодочник наверняка собирался отдать им половину платы. Увидев двоих вместо одного, он испугался, что у него просто отнимут лодку, и стоял словно пришибленный. Жене передался его испуг, и она прижала к себе сына. Неудивительно: грозный вид Шарлеманя в боевом снаряжении внушал страх и бывалым воякам, не то что простым обывателям.

– Сколько ты обещал ему за это корыто? – хмуро осведомился он, не понижая голоса.

– Думаю, этот «рекоход» согласится и за половину. Да еще станет благодарить.

Лодочник испуганно втянул голову в плечи и окинул рутьера злым взглядом. Но я не собирался делать из него недруга и положил свою руку на плечо Шарлеманю.

– Остановись. Это моя сделка, и я решаю, кому и сколько платить. Раз ты со мной, так держи язык за зубами. А хочешь покомандовать, возвращайся в харчевню. Я все сделаю сам. И без обиды.

– Будет тебе, Жолли. Что ты взъелся на меня? Плати, сколько пожелаешь. Я не вмешиваюсь. А вот прогнать меня тебе не удастся, чтобы ты не говорил. Я дал себе слово доставить тебя к замку. И сдержу его.

Для меня слова наёмника были новостью, но особенно не удивили. Я знал, что если Шарлемань что-то пообещает, то обязательно выполнит.