– И то правда, мы с Гнусом и Фавром всегда найдем себе дельце, – он весело захохотал.

– Ладно, поезжай. И не забудь прислать весточку, коли что случится.

– Может, тебе нужна помощь против этого грызуна? – вмешался Гнус. – Терпеть не могу этих тварей, что обирают добрый народ, а сами даже не солдаты.

– Зачем? Сам справлюсь.

Шарлемань внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я знал, что моего решения путешествовать дальше в одиночку он не одобрял. Даже считал большой глупостью. Лишь разница в положении не позволяла ему высказать мне это без обиняков.

Служанка принесла поднос. На нем стояло внушительное деревянное блюдо с ушками, от которого исходил аромат тушеного мяса и овощей, залитых густым соусом, и лежали четыре ложки, тоже из дерева, походившие на маленькие лопаты, лишь с небольшим углублением. Шарлемань не утерпел смачно хлопнуть служанку по заду и захохотал в ответ на ее возмущенную брань.

– Эй, козочка, хватит бодаться! Лучше бы присела рядом. Я тебя не съем. Готов спорить на что угодно, что мужа у тебя нет. А я бы тебя приласкал, моя крошка. Сердце у меня большое и ласковое, а душа добрая.

– Что-то не слишком она торопится к твоему большому сердцу. Уж не греет ли она постель нашему хозяину? – встрял Гнус, успевая быстро жевать, не закрывая рта. Служанке пришлось подойти к столу еще раз, чтобы принести большой кувшин с сидром. Она зашла с моей стороны, загородившись столом, но Шарлемань протянул свои длинные руки и успел ущипнуть ее за пышную грудь, прежде чем она вырвалась. Ухмыляясь во весь рот, он взял ложку и приступил к еде, а за ним и я с Гнусом. Втроем мы так налегли на рагу, что уже скоро стали скрести по дну блюда, прерываясь только на то, чтобы выпить сидра. О бедном Фавре никто и не вспомнил, пока он сам не проснулся и не подал голос:

– Что? Уже обед?

– Завтрак. Но ты его проспал. Несчастный! – объявил ему Гнус.

– Так вы что, все съели?

– А как ты думал? Засоня!

Тут над столом показалась косматая голова Фавра с грязной соломой в волосах. На него больно было смотреть. Так он оплакивал свой несостоявшийся завтрак.

– Дайте хотя бы попить, – сказал он, хватая кувшин. Он запрокинул его над головой. И сидр излился ему в глотку. Все молча наблюдали за тем, как он пил, пока не опустил на стол уже пустую посудину.

– Ну и брюхо у тебя, Фавр. Прямо бочка без дна, – ухмыльнулся Шарлемань.

– Хозяин! Тащи еще кувшин! – крикнул Гнус.

Тот только покачал головой и побежал в погреб. Беспокойные гости были просто набиты серебром. И он не хотел упускать своей выгоды. Рутьеры, коли досидят до вечера и за все заплатят, принесут немалую прибыль. Все эти мысли были просто написаны у него на лбу, когда он поставил на стол следующий кувшин и солонину для Фавра. Я смотрел на все происходящее с улыбкой. Мои товарищи, конечно, грубые и неотесанные, но не раз и не два защищали мне спину.

Однако меня ждал лодочник. И времени засиживаться не было. При первом ударе церковного колокола, прозвучавшего где-то вдалеке, я сказал, что мне пора, и поднялся из-за стола. Моя поклажа была невелика. Дорожный кожаный мешок с одеждой, арбалет и сумка, в которой я хранил связку арбалетных болтов. Поверх кольчуги из тонких колец, доставшейся от плененного мною рыцаря, и панциря, стоившего немало денег, я натянул сюрко3. Шлем с забралом пристегнул специальным ремешком к поясу, арбалет повесил за спину, а плащ накинул на плечи. Меч же всегда висел у меня с левого бока. И без него я и не мыслил выходить на люди уже лет этак семь. Снарядившись таким образом, я повернулся попрощаться и увидел, что Шарлемань встал со скамьи и опоясывается мечом.