Тайна рубина Психеи Вероника Гроссман

Темные улочки старого города, по которым обычно не пройти в ясный полуденный час, сегодня пребывали в состоянии туманной полудремы. С наступлением темноты, несмотря на опустевшие улицы, казалось, что город все равно не спит. Время от времени в гулкой тишине сырой прохладной ночи можно было услышать едва различимые тихие голоса, обсуждавшие одну– единственную новость. Новость, что вот уже несколько дней подряд не давала покоя Парижу, впрочем, как и всей остальной Франции…

Женщина сидела в полной темноте на краю широкой кровати и крепко прижимала к груди мирно спящего ребенка. Она внимательно слушала, как за окном барабанит мелкий осенний дождь, и тихо напевала мелодию старинной французской колыбельной. Время от времени она смахивала нависшие на ресницы слезы. Ее мысли были погружены в сладостные воспоминания о минувшем лете: воскресных пикниках и возвышенных беседах об искусстве в тени косматых деревьев Луары. Ей нравилось вести непринужденные разговоры с супругом, играть с маленьким сыном, кататься на лодке, утопая в теплых объятиях солнечных лучей, и не думать о том, что летняя пора скоро закончится и придется возвращаться в Париж. В этот пропитанный омерзительным смрадом и пылью, бездушный город, где каждый день приходилось бороться, чтобы не стать частью очередной придворной интриги или заговора.

Днем Париж представлял собой пеструю цирковую арену, кишащую алчными, бесчестными и вечно недовольными персонажами. Но уже после захода солнца столица Франции превращалась в подобие страшного лабиринта, в котором правили беспризорники, грабители, куртизанки и эксцентричные искатели приключений в напудренных париках и кричащих нарядах.

За окном внезапно раздался резкий топот копыт, заставив женщину вздрогнуть. Она отбросила неприятные раздумья и вновь вернулась к реальности: небольшой комнатке в старом, совершенно неприметном доме близ улицы Сен-Жермен-л'Оксерруа.

– Мадам, вы слышите? Всадники!–  испугано прошептала горничная, внезапно появившись на пороге хозяйской спальни.

– Тише, Леони, –  приказала женщина и изящным жестом руки попросила девушку подойти ближе. – Ты почему не спишь? – шепотом спросила она и заметила неподдельный страх в серых глазах горничной.

– Как можно спать, когда говорят, что король умирает? Ох, мадам, страшно все это! Ходят слухи, что некоторые в Лувре делают ставки на то, сколько он еще протянет и что станет с Версалем после его смерти. Другие боятся народного восстания, – взволнованно пробормотала Леони и опустилась на край кровати. – Весь Париж только об этом и судачит. А еще говорят, что днем в Лувр прибыл гонец из Версаля и вести, которые он принес…

– Будем надеяться, что это всего лишь сплетни придворных шутов, которым от скуки уже и заняться нечем, – перебила горничную встревоженная женщина и мягко улыбнулась. – Лувр без сплетен и интриг существовать не может. Ты же и сама об этом прекрасно знаешь, Леони.

– Мадам, вы слышите? Там, на улице! Около нашего дома!

Не на шутку взволнованная женщина неодобрительно фыркнула в сторону горничной и стала всматриваться в плохо освещенную светом луны улочку, и заметила, как за окном движется чья-то тень. Спустя мгновение послышался уверенный стук в дверь. Леони подпрыгнула от неожиданности и, поджав губы, уставилась на хозяйку.

– Мадам…

– Возьми Армана и сиди здесь, пока я тебя не позову.

Дама бережно передала спящего ребенка в дрожащие руки девушки, расправила складки на платье и направилась в сторону входной двери, за которой слышался топот копыт нетерпеливых лошадей. Она сделала глубокий вдох и сосчитала до десяти, повернула ключ и отворила дверь, впуская в комнату легкий поток свежего ночного воздуха. Перед домом, повернувшись к ней спиной, стоял высокий мужчина и изо всех сил старался успокоить своего коня, который то и дело норовил встать на дыбы.

– Какого дьявола ты так долго не открываешь, Бланш? – не оборачиваясь, сердито воскликнул он и передал поводья подошедшему к нему молодому человеку.

Мужчина повернулся к перепуганной Бланш и устало улыбнулся.

– Здравствуй, дорогая. Знаю, не меня ты ждала, но, увы, как видишь… Нам есть о чем поговорить. Огюст! Дай лошадям немного отдохнуть и заложи экипаж! Да поживее, друг мой!– громко приказал он молодому человеку и, оглядевшись по сторонам, вошел в дом, наглухо заперев за собой дверь.

– Что происходит, Жоэль? Где мой муж? Он должен был вернуться в Париж еще три дня назад! Он обещал передать мне письмо с Бернардом, но тот так и не явился. Что стряслось? – взволнованно спросила молодая женщина и поспешила зажечь свечу от слабого огонька в камине. Мужчина сбросил на пол мокрый дорожный плащ и тяжело опустился на грубый деревянный стул.

– Дорога была тяжелой. На нас напали. Чертовы разбойники… А твой муж остался в Версале. Он дал мне необходимые указания и велел немедленно скакать в Париж. А Бернард… Бернард был жестоко заколот на просторах треклятого Версаля. Слава Богу, что письмо, которое Тибо передал с ним, было всего лишь обманкой. Пустышкой, не содержащей ни единой строчки. Пока все крутились вокруг тела нашего несчастного Бернарда и пытались понять, кто и зачем его убил, мы с Огюстом уже вовсю гнали своих коней в Париж. Так что, дорогая моя Бланш, теперь к моему послужному списку не поленятся приписать еще и убийство старого друга. Что же, наш побег сыграл на руку истинным виновникам этой кровавой игры. Будь они все прокляты, Бланш!

– Боже милостивый! – воскликнула Бланш, пытаясь совладать с переполняющими ее эмоциями. – Бернард… Говорят, что Людовик при смерти. Неужели это правда?

– Правда. И боюсь, что он не дотянет и до рассвета.

В тусклом отблеске неровного пламени свечи мужчина заметил, как отхлынула кровь от лица его собеседницы.

– Этого не может быть! – прошептала она и взглянула в окно. Темнота непроглядной ночи уже начала рассеиваться, уступая место первой осенней заре.

– Что же теперь будет с нами? – взволнованно воскликнула молодая женщина и вздрогнула, услышав тихие шаги со стороны заднего входа.

– Не бойся, это Огюст. А с нами… С нами и так все ясно. Как только король испустит последний вздох, регент не заставит себя долго ждать. И тогда все мы окажемся на Гревской площади^>1, – обреченно произнес Жоэль и усмехнулся.

– Тибо не вернется, – с отчаянием прошептала Бланш и невидящим взглядом обвела небольшую комнатку, в которой вот уже четыре дня она с сыном и преданной горничной ждала своего мужа.

Мужчина молча покачал головой и невольно отметил, как за долю секунды изменилось лицо когда-то такой веселой и жизнерадостной Бланш: уголки губ опустились, взгляд потускнел, а лоб прорезали незаметные до этого морщинки. Тяжело вздохнув, Жоэль встал и подошел к старому комоду, на котором одиноко стояла бутылка красного вина и несколько бокалов. Ему не хотелось видеть искаженное болью и горем лицо женщины, которой он только что принес весть о том, что все ее ожидания и надежды на светлое будущее были напрасны.

– Нет, Бланш. Не вернется, – мрачно произнес он и наполнил один из бокалов вином. – Собственно, нам тоже осталось недолго. Ты и сама это отлично понимаешь, – мужчина сделал несколько жадных глотков так любимого им напитка. – Эх, хорошее вино, между прочим! Это единственное, чего мне будет искренне не хватать на том свете, – он кисло усмехнулся. – Бланш, я пойму, если ты решишь…

– Нет, я не нарушу данной мной клятвы! – горячо проговорила женщина. – Я не предам своего мужа и остальных. Тем более меня все равно казнят. Так что рано или поздно этот день должен был настать. Только я не думала, что это случится настолько скоро. Как ты думаешь, сколько у нас времени? – спросила Бланш и снова обреченно уставилась в окно.

Она смотрела, как мелкие капли дождя бесшумно падают на тротуар, будто заранее оплакивают неизбежные последствия визита ночного гостя.

– Не знаю точно. От силы несколько часов. Бежать мы не успеем. Постовые расставлены по всей Франции. Нас в любом случае поймают, Бланш, – тихо прошептал Жоэль и медленно подошел к невысокой фигурке молодой женщины. Он заметил, что она стала еще бледнее, а дрожащие пальцы хаотично перебирают четки из горного хрусталя, надетые на запястье левой руки. – Моему брату очень повезло с женой, – мягко произнес он и обнял Бланш за тонкие плечи.– У тебя несгибаемая воля. Собственно, как и у него. Вы были прекрасной парой. И я благодарен тебе за верность и моему брату, и нашему ордену. А теперь нужно поспешить.

– Да, ты прав. Ты, как всегда, прав, – обреченно произнесла она и сжала четки с такой силой, что от напряжения побелели костяшки пальцев. – Леони! – позвала Бланш, изо всех сил стараясь придать своему облику как можно более уверенный вид. – Леони! Подойди, пожалуйста!

– Да, мадам, я здесь, – тихо прошептала перепуганная горничная.

– Леони, нам нужно поговорить, – тихо сказала Бланш и жестом указала на кресло, приглашая девушку сесть.

Горничная в недоумении уставилась на Бланш и ее гостя, который по-хозяйски расхаживал из угла в угол с бокалом вина в одной руке, а другой поглаживал золоченый эфес шпаги.

– Я вас очень внимательно слушаю, мадам.

– Помнишь, пять лет назад, когда Арман только появился на свет, ты сказала, что так полюбила его, что готова сделать все, что только возможно, лишь бы он был счастлив? – начала Бланш, внимательно всматриваясь в испуганное лицо девушки.