Александра всего передернуло, когда исчезло набухшее вымя. Он, наконец, махнул рукой, словно отгоняя дурманящую волну, которая заставляла остатки коровы все так же корчиться в блаженстве. Что-то – может, это резкое движение руки – остановило «карусель» во второй раз. Так же неспешно, почти с ленцой, к замку зашагал товарка несчастного животного, исчезнувшего в беззубой пасти червя уже наполовину. Передняя половинка не падала, поддерживаемая хищником, который вытягивался из земли, и рос прямо на глазах. Формы животного еще смутно различались внутри него. Салоида, наверное, стошнило бы прямо на окно – если бы было чем.

– Хоть какая-то польза от пустого желудка, – усмехнулся он страшным оскалом, не в силах оторвать глаз от этого «кино».

Очередной актер – вторая корова – сразу вмешиваться в действо не стала. Она остановилась метрах в трех от «съемочной площадки», и тупо уставилась на драму. На Александра она даже не глянула, и тот еще раз перекрестился – уже осознанно. Терпению этой коровы можно было позавидовать. В то, что у нее, очевидно, неразумного существа, могли быть какие-то свои расклады и планы на ближайшее будущее, как-то не хотелось верить. Как и в то, что эта корова сама принесла себя сюда на заклание. Последнее, как оказалось, в планы животного (а они все-таки были!) не входило. Корова одним неуловимым скачком повернулось к стаду передом, а к червю, и, значит, к Салоеду, задом – в тот самый момент, когда неприятно-мягкие «губы» кольчатого хищника сомкнулись над рогами первой жертвы. Отреагировать на атаку врага этот толстенный бурый бурдюк не успел. Корова взбрыкнула задними ногами – совсем как необъезженная лошадь – и окатила червя, и половину огромного окна содержимым своей прямой кишки. Если она у нее, конечно, была.

Александр отшатнулся, инстинктивно закрыв глаза, и перестав дышать. Ему показалось, что все лицо сейчас залеплено вязкой, дурно пахнувшей массой. А когда рука огладила совершенно сухую, покрытую чуть отросшей щетиной, кожу, он несмело открыл глаза, и едва не заорал от ужаса – в очередной раз за последние несколько минут. Огромный червяк извивался, разбрасывая куски собственной плоти («И не только собственной», – бесстрастно фиксировал тот самый хладнокровный наблюдатель в душе). Больше того – тело хищника, и содержимое буквально таяло, плевалось, словно вулкан лавой, и стремительно таяло в размерах. Из норы, откуда этот червяк напал на свою жертву, валил густой серый дым: очевидно, что там продолжалась цепная реакция, вызванная «ядерным» оружием коровы.

Все закончилась минут за пять. Александр предусмотрительно закрыл глаза, ожидая новой ментальной атаки, но победительница даже не мазнула по нему взглядом.

– Наверное, потому что я не позвал ее, не попросил о помощи! – Салоед поспешно прогнал крамольную мысль, и включил рацию.

– Саша! – в голосе Веры опять была нешуточная тревога, и Александр улыбнулся: «Точно сегодня сделаю предложение… если не сдохну от голода.

Впрочем, он с удивлением отметил, что боль стала вполне терпимой, и с шуточками; наверное, даже показывая в лицах (зеркала здесь не было) рассказал товарищам о беспримерной битве, и как он сам едва не испачкал…

В рацию хихикнули уже дуэтом – Вера с Даринкой.

– А у нас тут тоже попахивает, – сообщила непосредственная хохлушка, – только Микола все двенадцать часов терпит, стесняется!

– Это ты зря, друг, – попенял Салоед, – сейчас главное – выжить. Так что давай – ищи уголок поукромней и…

Мысль, а вместе с ней и слова Александра резко затормозили – вместе с коровой, которая так и не дошла до бесконечной круговой цепи своих товарок. Она перебирала своими ногами, чтобы влиться в карусель чуть в стороне от того места, где покинула ее. Теперь же что-то ее заинтересовало – примерно в половине пути до натоптанной дорожки. Заинтересовало настолько, что корова подняла к небу, к яростному солнцу рогатую голову, и огласила мир…