Иннокентий Петрович, сидевший на первом ряду, не отрываясь, глядел на свою избранницу, жадно ловил каждое движение, восторгаясь грацией примадонны. После первого действия актриса, кланяясь, послала ему воздушный поцелуй. Купец вспыхнул, зарделся. Примадонна достала цветок из поднесенной корзины и бросила ему. Иннокентий схватил розу, нежно прижал к груди и послал долгий нежный взгляд Периколе.

Публика осталась довольна и к концу действия почти простила дерзость сына городского головы, вздумавшего жениться на актрисе. Обыватели сразу же влюбились в новую каскадную примадонну.

Наряды своей возлюбленной купец специально выписывал из Парижа, а местные дамы внимательно их рассматривали на балах и в театре, с тем, чтобы заказать такие же. Но на их фигурах они не сидели. Бриллианты, не бутафорские, а настоящие, надеваемые Елизаветой Сафроновой на сцене, вызывали черную зависть купеческих дочек.

Рецензенты писали про нее: «это живчик, способный расшевелить любого». Антрепренер назначил ей жалование 500 рублей. Актер труппы Николай Ржевский, тайно влюбленный, посвятил экспромт, который тут же разошелся в списках среди поклонников:

«О пойте больше, пойте не смолкая.

Пускай отрадных дум нахлынет рой,

И тени ночи меркнут, исчезая, -

И свет польется яркою волной,

Внимая вам и слыша эти звуки,

Полнее счастье и легче муки».

Зрители прощали певице хрипловатость голоса и нередких «петухов» – досадное впечатление затушевывалось огненными танцами и глубоким декольте. Все с нетерпением ждали, когда приедет из Петербурга Петр Иванович Кузнецов. Неужели он позволит жениться на шансонетке младшему сыну? – перешептывались кумушки.

– Оставит ли Сафронова сцену? Как же сосьете, неужели бросит братьев и сестер по сцене? Каскадная, приманка труппы, благодаря сосьете она составила состояние, а теперь, в разгар сезона вдруг бросит товарищей? – горестно рассуждали пайщики. Ржевский в стихах просил не бросать труппу, но примадонна лишь посмеялась над наивными мечтами комика. Разве можно променять ненадежное актерское кочевое счастье на долю невестки городского головы? Каскадная артистка решила спешно выйти замуж за тихого Кешеньку – такая удача подворачивается раз в жизни!

Однако городской голова и слышать не хотел о том, чтобы породниться с провинциальной актрисой.

– Наш дед из кантонистов вышел, – напомнил скромно сын. Отец возмущенно сдвинул густые брови.

– Не перечь! Посмотри на старшего брата Александра: он много лет состоит директором театра, ни на одной актерке не женился! Натерпишься еще со своей шансонеткой! Посмотри лучше на дочку Саввиных: юна, свежа! Расскажи лучше, как дела на томских приисках? Опять сбежали искатели? Не умеешь ты хозяйствовать, снова брата придется посылать!

Ну, бог с тобой, ковбой! Время тебя образумит. Не в нас ты пошел! – подумал про себя отец и отрезал. – Родительского благословения не дам!

Распри продолжались каждый день. Уперся сын, стоял на своем отец. Но Сафронова не теряла надежды, решила выждать удобный момент.

Вскоре заболел Петр Иванович, дети собрались у постели умирающего отца. Елизавета Федоровна надеялась, что перед смертью Петр Иванович помирится с сыном. Отец умер ночью, не успев сказать последних слов. По завещанию он оставил младшему недвижимость в Томске, лавки и доходные дома в Красноярске.

Сафронова бросила сцену и занялась хозяйством.

Артисты отдыхали летом в Томске, кто-то поехал на озеро Широ в Хакассию лечить чахотку. Товарищество оголилось. Актеры пребывали на грани отчаяния: труппа без каскадной прогорала. Какими-то хитрыми путями распорядителю удалось достать денег и выписать двух актрис из европейской части. Труппа была спасена и в августе 1880 года отправилась на юг Сибири. Влюбленный Николай Ржевский послал Лизетте последнее стихотворение, в котором звал ее обратно, в актерскую семью, писал, что не будет ей счастья среди купцов.