– О мсье астролог, что вы делаете? – спросила она, приблизившись к нему.

– Полирую мое волшебное зеркало, – просто ответил он.

– Вы можете предсказать мою судьбу? – спросила она.

– Да, я мог бы. – Он повернул зеркало к ней. Ее стройная, гибкая фигура в отражении казалась еще более удлиненной. – Но я не стану этого делать. Я уверен, что вас ждет завидное будущее.

– Тогда кому вы предсказываете судьбу?

– Тем, у кого есть основания для беспокойства.

– Вы всегда говорите правду? А что, если вы видите плохие вещи?

– Я должен рассказывать все… но аккуратно. – Он отложил зеркало и вздохнул: – Это бывает очень трудно.

Потом был громадный белый замок Шамбор, стоявший посреди лесных охотничьих угодий, с большой псарней и сворами королевских гончих. На конюшне имелось более трехсот ручных соколов; там птиц тренировали для соколиной охоты. Массивный замок, вмещавший четыреста сорок комнат, мог похвастаться гигантской спиральной лестницей с двойными переплетающимися пролетами, чтобы люди, которые поднимались наверх, не могли видеть тех, кто спускается. Мария, Франциск и другие дети с радостью играли там, снимая обувь и пытаясь заставить находившихся на нижних пролетах угадать, где они прячутся.

Крыша щетинилась целым лесом каминных труб, шпилей и капителей, где дети тоже могли играть в прятки и время от времени пугать взрослых, которые затевали игры другого рода. Им казалось чрезвычайно забавным поймать придворного со спущенными панталонами, сопящего и пыхтящего от натуги. Однажды они даже увидели голый зад и опознали его обладателя по красным лентам на его туфлях – им оказался толстый граф из Анжера. Из-за их назойливого внимания придворным любовникам пришлось оставить крышу и назначать свидания в своих комнатах.

Более спокойные занятия в Шамборе тоже происходили на крыше, когда король, королева и Диана, окруженные придворными, наблюдали за началом охоты и возвращением охотников, турнирами и военными представлениями. Пылающие факелы, фейерверки и трубные кличи создавали настоящий гобелен из звуков и красок в воображении девочки.

Потом были замки Дианы: Анэ, больше похожий на белый античный дворец, посвященный ее вдовству и находившийся под покровительством богини Дианы, и Шенонсо, сказочный дворец на реке Шер, чьи стройные арки поднимались над мелководной, медленно текущей рекой. В них не было ничего мужественного, ничего властного или воинственного. Вместо этого все вокруг шептало об изяществе, тайных удовольствиях и желаниях, находивших моментальное удовлетворение.

Мария постоянно видела бледно-голубое небо, огромное и распахнутое над темно-голубыми водами Луары с живописными песчаными отмелями, купавшимися в безмятежном свете.

Мало-помалу новизна ощущений утратила свою остроту для Марии, и Франция, как и ее обычаи, стала казаться совершенно естественной. Каждый год в королевскую детскую прибывало пополнение, поэтому Франциск правил своей маленькой группой как настоящий король. Она завидовала ему в этом. Ее собственные старшие родственники так и не прижились во Франции. Они отказались приспосабливаться к местным обычаям и учиться французскому языку, ездили верхом только по-шотландски и носили детские кинжалы при дворе. Мария испытала облегчение, когда они через год вернулись в Шотландию. С другой стороны, четыре Марии пытались угодить новым господам и даже не протестовали, когда король отправил их на несколько месяцев в монастырь Пуасси для углубленного изучения французского языка.

Джеймс, старший из родственников, поспешил вернуться в Шотландию при первой возможности. Он заявил о необходимости заботиться о своей матери, овдовевшей после битвы при Пинки (другой причиной его возвращения стал богатый монастырь Сент-Эндрюс, настоятелем которого он должен был стать по завещанию покойного короля).