Нельзя сказать, что печальный, довольно робкий и лишенный воображения Генрих II действительно походил на Аполлона, однако ему нравилось сравнивать себя с этим божеством, и придворные льстецы поощряли его слабость.

В замке Сен-Жермен их проводили в Зал аудиенций, самый роскошный из всех. Если это было сделано с намерением вселить в них благоговейный трепет, то уловка не сработала. Замысел выглядел слишком прозрачным. В их собственном замке Мёдон имелись не менее впечатляющие апартаменты. Королева-итальянка действовала более изощренно… рядом с ней никогда нельзя было понять, чего вы достигли и в чем заключается ее тайный план.

Мадам де Пуатье привела в зал маленькую Марию Стюарт, королевскую фамилию которой здесь произносили на французский манер[17]. Девочка, наряженная в красивое красновато-коричневое платье под цвет ее длинных вьющихся волос, гармонировавшее с румянцем на ее щеках, застенчиво вышла вперед. Все взрослые поклонились ей как помазанной и правящей королеве. Она посмотрела на верхушки их головных уборов, а потом разрешила всем встать. Какое-то время они смотрели друг на друга, пока герцогиня де Гиз не скомандовала через переводчика:

– Подойдите сюда, дитя мое, и дайте мне рассмотреть вас!

Мария медленно подошла к своей бабушке. Неужели это на самом деле мать ее матери? Антуанетта де Гиз оказалась совершенно на нее не похожа. Та ли эта мать, которая нянчила Марию де Гиз, учила ее и посылала ей длинные письма в Шотландию? Мария видела, как сильно ее мать ждет этих писем и с жадностью читает их.

Мария заглянула в глаза этой строгой женщине. Потом та улыбнулась, протянула руки и заключила королеву в объятия.

– Спасибо, что приехали к нам, – пробормотала Антуанетта де Гиз, но Мария не могла понять ее, а слова были слишком тихими для переводчика. Тем не менее она поняла намерение, стоявшее за словами, и обняла женщину в ответ.

– Теперь познакомьтесь со своими дядями, – сказала ее бабушка, отступив на шаг и указав на них. – Ваша мать – мой первенец, мой старший ребенок и, пожалуй, моя любимица. Следующим родился Франсуа, герцог де Гиз, великий воин и защитник Франции, готовый прийти к вам на помощь по первому требованию. Его называют бесстрашным, и он поистине славится своим мужеством, которое неустанно доказывает.

Герцог Франсуа выступил вперед и поцеловал ей руку.

– Мой следующий сын Шарль – о, он совсем другой. Он ученый и церковник, хотя… – Она любовно положила руки на плечи своих высоких сыновей. – Хотя есть те, кто считает его более красивым, чем его брат.

Все сказанное было переведено должным образом.

– Я уверена, что Его Величество король будет рад знать, что кардинал Шарль руководит образованием своей племянницы, La Reinette d’Ecosse, – сказала мадам де Пуатье. – Никто лучше не подходит для этой роли.

Гизы заулыбались. Итак, король уже принял решение. Что ж, это к лучшему.

– Вы знаете латынь, Мария? – спросил кардинал.

– Еще нет.

– Хорошо, скоро узнаете. Но сначала будет французский!

– Думаю, Его Величество распорядится об этом сразу же, как приедет. Она хорошо продвигается в учебе и уже говорит почти без акцента, но будет лучше отослать других детей из Шотландии, чтобы разговоры с ними не мешали ей усваивать язык. Мы распорядимся об этом.

– Разумеется, – ее бабушка кивнула. – Скоро все прояснится.

– Думаю, вы увидите, что она уже почти совсем француженка, – сказала мадам де Пуатье. – Должно быть, это у нее в крови.

Прошел целый месяц, прежде чем король прибыл в Сен-Жермен. В этот период Мария и ее товарищи по играм свободно бродили по замку и окрестностям, совершали верховые прогулки и экскурсии вдоль берегов реки, которая по утрам уже окутывалась прохладным осенним туманом. Мария и Франциск искренне нравились друг другу; если робость и физическая немощь Франциска пробуждали в ней нежные чувства, то ее веселый нрав и жизненная энергия для него стали подобны солнечному свету, согревавшему и радовавшему его угрюмую и одинокую натуру. Он был на год и один месяц моложе Марии и смотрел на нее как ребенок, для которого целый год – очень большой срок.