Тем временем вождя с выбранными им сопровождающими, включая жрецов, проводили в каюту и разместили в ней с соблюдением всех формальностей и вежливости, предписанных военно-морским уставом.

Через Вэнса можно было вести вполне внятную беседу, и островитянин засыпал своих собеседников вопросами об их стране и о причинах, приведших корабль в окрестности его острова. На все эти вопросы Вэнс отвечал настолько полно, насколько позволял его словарный запас, и ответы выслушивались с пристальным вниманием, но в такой манере, которая не давала понять, как они были восприняты. Жрецы тоже слушали внимательно и время от времени обращались друг к другу с замечаниями на странном и варварском, но, несомненно, полинезийском диалекте, который был незнаком офицерам Сокола.

Однако, когда Вэнс, по просьбе капитана Френча, попытался задать вопрос их гостю, тот ответил коротко и в манере, указывающей на то, что его удел – спрашивать, а не отвечать. Тем не менее, многое удалось выяснить:

Жители острова называли его Карана, а управлял им сам Меррак с титулом Совит. Представители белой расы, к которой он принадлежал, считали себя аристократией или правящей кастой. Их предки приплыли сюда из-за моря много веков назад и постепенно, благодаря своим более высоким знаниям и цивилизованности, завоевали превосходство над местной расой, которая до этого была очень дикой и примитивной. Да, смуглые люди с огненными фибулами были жрецами. Они были из аборигенов, потому что чужеземцы приняли религию острова, и во всех богословских вопросах эти жрецы были самыми учеными и занимали главенствующее положение.

Наконец Совит, плотно поев и выпив, дал знак своим сопровождающим встать, и все поднялись на палубу, где он попрощался с той же сдержанностью и достоинством, которые сохранял все это время. Повернувшись к Вэнсу, он сказал:

– Скажи своему господину, чтобы он прибыл в мой город завтра, когда солнце достигнет половины середины неба, чтобы я и мои люди могли приветствовать вас всех.

После короткой паузы он добавил:

– Мой слуга Эсбал, тот, что первым приветствовал вас, будет находиться на берегу с подобающим эскортом, чтобы ожидать вашего прихода.

Не дожидаясь ответа на этот приказ, а вовсе не приглашение, он прошел на галеру. Она отчалила, весла вздымались и опускались под ритмичные удары киянки, маленькие лодки приняли с нее людей, которых они доставили к берегу, и вся группа бесшумно скрылась в лесу.

В тот вечер доктор Дешон проскользнул в каюту Вэнса, чтобы покурить перед сном. Тот был погружен в свои книги, и хирург некоторое время молча попыхивал сигарой. Наконец, не в силах больше сдерживать свое нетерпение, он сказал:

– Что вы думаете обо всем этом деле?

Вэнс закрыл книгу.

– Я пока мало что понимаю. События так быстро сменяли друг друга, что все они перемешались в моей голове. Что касается выводов, то их пока нельзя сделать.

– У вас нет никаких мыслей насчет этих людей?

Вэнс задумчиво курил, насупив брови.

– Полагаю, у меня есть теория, – сказал он наконец.

Доктор кивнул, и он продолжил.

– Язык, на котором они говорят, несомненно, диалект финикийского языка, о котором мы мало что знаем, кроме того, что он не сильно отличался от иврита. К счастью, я довольно хорошо понимаю иврит. Я смог уловить смысл почти всего, что сказал Совит, и смог кое-как ответить. Кстати, вы обратили внимание на его титул? Оно очень напоминает старое карфагенское "Суффет"; а имена Меррак и Эсбал – особенно последнее – практически чисто финикийские или пунические. Конская голова на носу галеры тоже имеет значение. Это излюбленное карфагенское украшение, как вы знаете.