Вокруг сновали мыши, не обращая внимания на путников. Самый толстый мышак стоял в тени крылатой машины и орал на четырёх других, выставленных на солнцепёк. Те понуро склонили головы, и на каждом был железный ошейник как символ рабства.

«Неужели и меня ожидает такая же судьба?» – вздрогнул Мауи. Он решил отвлечься от дурных мыслей и спросил Гунтура:

– А чем ещё занимаются пираты, кроме убийств и морского разбоя?

– Ну, официально мы каперы, а не пираты, – заметил Гунтур. – Государство даёт нам право нападать на суда, брать с них добычу, а потом платить налоги в казну. Так что всё законно.

– А как же мы?! – не выдержал Мауи. – Вы грабите мирных тружеников!

– Горе побеждённым, – пожал плечами Гунтур. – Разве вы беззащитны? Взгляни на Коралловый город. Ваш матриарх могла бы отрядить флот для патрулирования атолла. Защитить рыбацкие деревни. И где же этот патруль? – крыс театрально оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть боевые каноэ. – Нет его. Город защищает только сам себя. От вас требуется платить налоги и спасать их шкуры, когда припечёт, – крыс довольно захохотал.

Хмуро глянув на него, Мауи задумался.

«А ведь этот бандит в чём-то прав. Раз в год наше племя собирает лодочный обоз с рыбой свежей и солёной, с пальмовым лыком, копрой22 и другими припасами для Храма Тангароа.

И дядя Момо рассказывал, как водил такой обоз. Надутый чиновник, который принимал товар, ругался, мол, рыба-то с душком! А когда Момо захотел открыть лавку в городе, то ему грубо отказали. Деревенщина – знай своё место!

Как же так получается? Когда им нужны припасы – требуют с нас. А когда нам что-то от них надо, то ничего не получишь!

Да разве отвертишься от дани? За неё жрецы целый год молятся богу Тангароа. А как иначе? Ведь бог рассердится! Будет топить наши лодочки и рвать сети чаще, чем обычно. А потом чиновники пошлют солдат. Те сильно побьют смутьянов, чтоб неповадно было. Некоторых и до смерти. Изымут недоимки, да ещё и сверху возьмут за свои услуги».

При Мауи такого не случалось, хотя он всякое слышал от мышей, много повидавших на своём веку. Он увлёкся мыслями и не сразу понял, что Гунтур продолжает говорить.

– Вот скажи, дикарь, чем разбойники отличаются от обычных граждан? – Гунтур явно подтрунивал над Мауи. – Разбойники стараются добиться материального благополучия без того, чтобы трудиться. Они привыкли брать силой то, что другие производят долгим и нудным трудом. Раз-два! Было ваше, стало наше. Однако и тут есть какие-то рамки. Предательство осуждается везде. Как я могу быть уверен, что завтра Тайпен не воткнёт мне нож в спину? Я знаю, он метит на моё место и ждёт, гадёныш, удачного момента.

– Так зачем же ты держишь его возле себя?

– Потому что Тайпен опытный моряк и служил у бомбейского султана, пока не случилась с ним известная история. Знаешь, толкового старпома сложно найти. Многие хотят в пираты, побыстрее сорвать куш. Это лучше, чем горбатиться на Фабрике за гроши или рыться в мусоре. И для скороспелых морячков первое плавание частенько оказывается последним. Помнишь Вэнь Хо, которого ты утопил?

– Помню, – выдохнул Мауи и похолодел.

– А, не горюй о нём, – махнул лапой Гунтур, уловив перемену. – Парень из ниоткуда, ловец удачи. Мы его послали вперёд, чтобы не рисковать самим. И, как видишь, не ошиблись. Оказалось, что в рундуке припасён крис, и тебе хватило смелости пустить его в ход. Вэнь Хо погиб не зря – он спас более ценные жизни своих товарищей! – пират снова загоготал.

Самолёт остался позади. Дорога повела Гунтура и Мауи прочь из Ржавой долины. Сначала мышак думал, что им снова придётся перевалить через мусорную гряду, но дорога шла вдоль возвышенности, не делая попыток подняться на неё. Вдалеке курились дымы, и вскоре показались какие-то постройки. Впрочем, разглядеть их получше мешало большое расстояние.