Концентрируюсь и делаю вдох-выдох. Руками упираясь о стены, поднимаюсь. Наконец-таки, преступаю через ЭТО и иду к креслу, где лежит дорожная сумка. Старательно отвожу глаза от мужчины, но они живут своей жизнью и хотят пялиться туда, где он лежит. Ну должна же я контролировать его состояние!

Достаю из мини-саквояжа униформу.

— Может, он писать хочет? — не унимается Риска, — знаешь, у них такое бывает.

Подкатываю глаза. Тоже мне спец по мужским хотелкам!

Но делу время, а ржать уже хватит. Отлично владея собой, Риска быстро собирается, возвращает себе серьезность капитана воздушного судна и начинает переговоры с Хокмой, прося разрешение на посадку.

Надеваю форму международных космических войск. Узкий пиджак, подчеркивающий грудь и талию, юбка карандаш. Я без ума от того, как она сидит на моей фигуре, но на Земле другая форма. Неудобная, топорная. Радуюсь, что выпадает возможность хоть иногда надеть что-то красивое. Правда, балетки все портят, но только они влезли в сумку. Наскоро заплетаю косу и занимаю кресло рядом с коллегой как раз тогда, когда наш катер входит в атмосферу. Бросаю последний взгляд на инопланетянина. Надо бы узнать, что за раса. Чисто ради интереса.

На Хокме нас встречает патруль. Чудика сдаем местным стражам порядка кратко описав суть дела, и, подписав документы, пересаживаемся на корабль дипмиссии. Ждем вылета больше часа, хотя он должен был уже состояться. Риска уходит узнать, в чем дело, а возвращается белая, как мел.

—Этот-т-т…которого мы…с собой…

Сердечко начинает сбоить. Чтобы Риску вывести из равновесия, надо очень постараться, а значит, случилось что-то из ряда вон.

— Он исчез сраз-зу, как только его одного в камере оставили.

— Ну? А вылет почему задержали? — нервничаю я, не видя связи.

— Потому что теперь мы подозреваемые.

— В чем?

— В том, что, пользуясь служебным положением, завезли на Хокму шпиона.

Закрываю глаза и пытаюсь считать до десяти. Не получается. В голове пульсирует лишь одна мысль. Чертовы глиттермены! *

Несколько часов нас допрашивают, сверяют показания и пересматривают записи камер катера. Там даже есть то, как наш беглец получает в челюсть и падает, что тоже очень сильно смущает следователей. На нас начинают смотреть с еще большим недоверием. Чтобы прекратить эту унизительную процедуру, соглашаемся выпить «ключ», но стоит приложить ампулу к губам, как в медблок врывается комендант, гневно фыркает и отбирает раствор.

— Свободны! — явно недовольный тем, что ему приходится говорить, толстый низкий мужичок, похожий на шарик, указывает рукой на выход.

— Вы же не верите нам! — отчего-то возмущается Риска. Толкаю ее в бок. Отпустили и ладно, чего на рожон лезть. Но ей неймется, — мы готовы на «ключ». Дайте нам «ключ»!*

— За вас ручались, — ворчит он и косится на меня, — хороших покровителей завела. Молодец.

Настроение падает еще ниже. Неужели Рыжов вмешался? О-о-ох! Лучше бы и правда «ключ» выпили.

До Земли двое суток. За это время успеваем доложить о нашем провале руководству, но им не до нас. По материку промчался ураган. Мощнейший за всю историю наблюдений. Причем траектория была такой, что нарушила все известные законы движения потоков воздушных масс. Будто кто-то поставил громадный вентилятор и включил его на первую космическую скорость. Пострадавших – миллионы. Погибших – тысячи. А меня точно сам бог отводит. Уже третий раз из командировки возвращаюсь на разрушенную Землю. То цунами смыло всю прибрежную часть западной Австралии, то дремавший вулкан проснулся и засыпал пеплом страну. Хоть не улетай!

Но теперь и возвращаться не хочется. Представляю насмешливые взгляды коллег, которым я и так костью в горле торчала. Слишком быстрый взлет, привилегии в виде отдельного кабинета и частых отпусков за свой счет. Всем это казалось незаслуженным. Но как им объяснить, что, если человек за пару дней справляется с работой, которую не могли выполнить годами, то он может вполне обоснованно претендовать на звездочку? Отпуска же я получаю только потому, что обычно мне в отделе делать просто нечего.