Ему обещали, что он сможет получить дворянское звание. А дети уж точно станут аристократией. Именно ради этой призрачной перспективы Святослав столько лет помогал Иванову раскрывать самые гадкие, самые отвратительные преступления. Но годы шли… Вот ему уже тридцать пять. А по-прежнему – никаких перспектив. А всё почему?

– Разночинец, – услышал он чей-то голос. – Разночинец!

Святослав вынырнул из своих мыслей. Его остановил и держал за руку какой-то детина в дорогом костюме в полосочку. Синяя шаль. Возле него – женщина в коротком платье. Никак, оба – благородные. Что же они забыли в этой зоне пикантного отдыха? Никак, пришли мороженого откушать?

– Слушаю вас, – произнёс Святослав.

– Да будет вам известно, сударь, – начал отчитывать его детина, тряся за руку, – что перебегать дорогу даме, да ещё с кавалером наперерез… Как минимум некультурно!

– Извините благородно, – ответил Слава, поправив шляпу. – Замечтался.

– А как максимум… – продолжал аристократ, тряся сыщика за руку и совершенно не слушая его. – Как максимум – за такое и в неблагородную физиономию получить можно.

Повисло молчание. Святослав аккуратно высвободил свою руку и стал вполоборота к хулигану. Аккуратно приподнял полу пиджака, где хранился его служебный револьвер. Весь Красный квартал остановился и замер, чтобы поглазеть на конфликт сыщика и аристократа. Святослава тут знали все, а детина, должно быть, пришлый.

– Ой, оставь его, Витёк… – прощебетала женщина. Своей интуицией она уже поняла, что ситуация идёт не туда, куда нужно. – Ты же видишь, плебс какой-то. Нас уже ждут. Помнишь, что ты мне обещал?

– Кабы не дама, – произнёс детина и сунул под нос здоровенный кулак. – Уж я бы вас, разночинец, поучил добрым манерам. А-ну, пшёл вон!

Однако же, они упорхнули сами в самое сердце квартала, который здесь называют Фонари. Раз их ждут, значит, они договорились о приёме в одном из лучших местных борделей. Ну или просто арендовали комнату, дабы провести своё романтическое свидание в чарующей атмосфере любви. Здешние заведения предлагали такие развлечения, что дух захватывало.

Святослав был обижен. Разночинец! Подобные эпитеты, увы, не редкость. Эти зазнавшиеся аристократы не упускали возможности пнуть какого-нибудь простого смертного… Впрочем, не это беспокоило Святослава прямо сейчас. Как перед начальником отчитаться? Он ведь надеялся на подвижки в деле.

Сыщик подошёл к телефонной будке, вытащил медяки и начал бросать их в щель для оплаты. Какой-то шутник пририсовал к монетоприёмнику несколько линий, отчего тот стал напоминать женский орган.

– Орёл… – прошептал детектив. – Слышно?

– Ага, – ответил Фёдор. – Что скажешь, Сокол?

– Всё плохо, – вздохнул Славик. – Полёт мой оказался безрезультатным. Приземлился! Ничего не подтвердилось. Ничего нет.

– И даже…

– Тоже не сработало, – произнёс детектив. – Мелкие голуби опять нагадили за шиворот. Отчёт писать?

– А как же, а как же, – выдохнул следователь Иванов. – Тут такое дело…

– Ну?

– Одна очень большая птица заинтересовалась нашим с тобой полётом, – сказал Фёдор.

– Соколица? – спросил Святослав, подразумевая жену губернатора Соколова.

– Хуже, орлица, – буркнул Иванов. – О двух головах.

– Шутите!

– Если бы… Так что летай над Москвой, мой славный Сокол. И отчёты пиши каллиграфическим почерком. Ибо ежели я взлечу, то ты точно приземлишься.

Святослав повесил трубку. Быть может, его начальник, Её Величества старший следователь по важнейшим делам и поручениям, просто шутил. В своей обычной манере. Иванов только выглядел, как бука. На самом деле он был милейшим человеком.