Алиса побагровела. Она терпеть не могла, когда её попрекали финансами. Даже понимая в глубине души, что претензии папеньки вполне законны.

– Ну же, дочь моя, не сердись, – улыбнулся Пётр. – Я же знаю, что ты влюблена в своего дядюшку. В старшего следователя Императрицы. Да, он чванлив, заносчив, а ещё – бессребреник. Однако же, в мужья годится. И фамилии наши созвучны.

– Никакой он не дядюшка! Мы дальние родственники, – бросила она. – Дальние.

Алиса вспомнила вчерашнюю ночь, вспомнила погружение. Да, Фёдор – слабый маг и отвратительный человек, как бы ему ни хотелось думать иначе. Он годится ей лишь для услады в ложе и для пополнения источника. Почему она помогает ему? Почему столько раз соглашалась погружаться в пучину времён, что выловить в них преступника? Это не любовь, нет. Это страх.

Погружение похоже на сон. В нём она полностью забывает, где она находится и что с нею в самом деле. Она плывет по волнам бурной реки.

Погружение похоже на сон, страшный сон, который ты не можешь контролировать. Вчера, в этом дурном мороке, её сбила машина, а после – изнасиловал юноша. Однако же, Фёдору она сказала лишь половину правды. И нарисовала один портрет. А надобно было два.

Почитание Екатерины Третьей, преклонение пред Нею в Империи достигло абсолюта. Нередко жители Соединённых Штатов Европы, СГА и других передовых государств уезжали в Россию. Отказывались от гражданства и получали подданство. Именем Её Величества называли больницы, школы, библиотеки и телевизионные каналы. Назвать дочь Екатериной было хорошим тоном и у аристократии, и у простого люда.

Однако же, имя Императрицы не должно было ассоциироваться с тёмными сторонами жизни государства.

Ни к тюрьмам, ни к острогам не добавляли приставку «Её Величества». Просто – Острог Нумер Восемь Подмосковного округа. Или – Исправительный Дом для впервые оступившихся Нумер Два. Изолятор для подозреваемых в злочинствах Нумер Три. Разумеется, колючая проволока, лай собак и вооружённые люди – это не про Императрицу.

Следователь побывал во всех исправительных учреждениях Московского и Подмосковного губернаторства. Всюду его знали в лицо. Проверяли кладь формально, улыбались и жали руку. Теперь Фёдор Иванов находился в одном из изоляторов Подмосковья.

Новое здание, аккуратный ремонт. Вместо массивных решёток – аккуратные проволочные сети. Следователь ожидал приглашения в комнате отдыха. Таковая была открыта лишь для дворян. Неплохая обстановка, удобная мебель, кофе и чай. У стены стоял большой телевизор. И здесь – тот самый вездесущий сериал про Императорского Следователя.

– Мать честная! – вскричал Иванов. – Что же это за безобразие?!

Внимание его оказалось привлечено не просто так. Сценаристы разыгрывали сюжет Пропавшей, его дело! Вот только в кино Ксения осталась жива. Да и звали её Надеждой. Однако же, параллели были очевидны. Подмосковная дорога, модный по нынешним временам джоггинг.

Лихач, что сбил несчастную, обесчестил и бросил умирать. Ослабевшая, девушка лежала в больнице и ждала, пока правосудие восторжествует. После успешного разрешения дела Фёдор Иванов уже мог смотреть на это потешное следствие без зубной боли. Напротив, его веселил и сценарий, и игра.

– Выбываем на задержание! – объявил актёр, игравший следователя. – Вооружимся, однако же, применять огнестрельное оружие будем лишь в крайнем случае.

– Так точно, Её Величества Старший следователь! – отчеканил актёр в образе детектива. – Всё-таки, к представителю дворянского рода надлежит проявить толику уважения. Я возьму револьвер, однако патроны сложу отдельно. Дабы не искушать себя и не замарать свою честь перед Её Величеством!