Этьен опустился на колени рядом с ней и взял ее руку в свою.

– Вы не одиноки. Мы сделаем это вместе, Клара. Мы разрушим это проклятие любой ценой.

Туман медленно рассеивался, пока они стояли у реки, ожидая финальной схватки. Клара медленно поднялась, ее глаза наполнились новой решимостью.

Священник взял медальон из его рук и торжественным жестом бросил его в темную воду.

«Пусть река наконец обретет покой», – пробормотал он.

Вода, казалось, немедленно отреагировала, запузырившись и закружившись вокруг медальона. Крик пронзил тишину, крик боли, ярости и освобождения одновременно. Клара почувствовала, как сильный жар разливается по ее телу, как будто она становилась частью этой проклятой реки.

Но прежде чем она успела среагировать, Этьен схватил ее и потянул назад, как раз вовремя, чтобы не дать воде поглотить ее. Свет реки, странный и неземной, медленно угас, как будто сама сущность исчезала в глубине.

Момент молчания был тяжелым, почти удушающим. Затем медленно река обрела спокойствие, гладкую и бесшумную поверхность. Проклятие, казалось, исчезло.

Этьен и Клара уставились друг на друга, измученные, но с уверенностью, что совершили нечто немыслимое. Теперь деревня будет в безопасности. Но оставался вопрос: что с ними будет?

Отец Гийом повернулся к ним с легкой улыбкой на губах.

– Ты сделал то, что должен был сделать. Но цена, дети мои… цена всегда имеет цену.

Наступившая тишина казалась тяжелой, наполненной невысказанным смыслом.

Деревня казалась спокойной, слишком спокойной после только что произошедших событий. Солнце медленно поднималось, как будто оно тоже осознавало серьезность того, что только что произошло. Этьен и Клара, измученные, но еще живые, стояли на небольшом кладбище за деревней. Отец Гийом привел их сюда, к старому надгробию, отмеченному временем и забвением.

Клара еще не до конца осознала масштабы пережитого. Река, жертвоприношение – все это казалось нереальным, словно она только что очнулась от странного, мучительного сна. Она чувствовала себя отстраненной, почти отрезанной от окружающего мира. И все же часть ее знала, что, несмотря на кажущийся мир, сохранялось что-то неопределенное, угроза, которую, возможно, они не полностью устранили.

Этьен, который никогда не переставал осматривать окрестности, внезапно повернулся к Кларе.

– Клара, ты в порядке? – спросил он с тревогой в голосе.

Она медленно кивнула, но он заметил тень сомнения в ее глазах. Она была не просто расстроена, ее тревожило нечто более глубокое, более коварное.

– Этьен… Я не знаю. Есть что-то… что-то, что преследует меня. Этот крик, ощущение причастности к этой реке, к тому, что я сделала, никогда не покидает меня.

Он придвинулся ближе к ней, положил руку ей на плечо, его жест был полон утешения.

«То, что мы сделали, было нелегким, Клара. Но ты спас эту деревню. Мы разрушили проклятие.

Она смотрела ему в глаза, но взгляд ее как будто терялся в другом мире, как будто она не могла оторваться от реки, от царившей там тьмы.

– А если бы это не закончилось? Что, если это было не просто проклятие, а что-то более глубокое, древнее? – спросила она неуверенным тоном.

Этьен сел, и в его голове пронеслось чувство беспокойства. У него была та же мысль, но он не осмеливался сказать это вслух.

Отец Гийом стоял немного позади и молча наблюдал. Он медленно подошел к ним, на его лице отразилось невысказанное беспокойство.

«Вы хорошо справились, но я боюсь, что река не оставит вас в покое так легко», – сказал он.

Клара и Этьен ошарашенно повернулись к нему.

– Что ты имеешь в виду? – оборонительно спросил Этьен.