– Нет, это «Добро пожаловать домой, Рокси Кармайкл», а я про «Ночь на Земле».

– А-а, там, где её волосы молили о мытье.

– Пожалуйста, перестань. У тебя отличная причёска, просто ты ещё не привыкла.

– Может, мне рисовать родинку, как у Синди Кроуфорд? – рассуждала та. – Это выглядит чувственно.

– Это выглядит пошло. Ты станешь похожа на французскую проститутку.

Шарлотта что-то проворчала, взялась за расчёску, и спустя несколько минут они наконец покинули комнату. В школе стояла тишина – бо́льшая часть учениц уже отправилась в деревню. Выйдя на улицу, Эмили натянула болоньевую ветровку, рукава которой стали коротки ещё весной, и, пока подруга поправляла шерстяной жакет, закатала рукава. Возле Вудхауса всегда было прохладно, но стоило пройти через поле и подняться на холм, как температура поднималась на пару градусов. К обеду, как всегда, разогреет, и до ужина можно будет гулять, наслаждаясь сентябрьским теплом.

Они прошли мимо аккуратно подстриженной живой изгороди и выскользнули через ворота.

– Не могу поверить, что согласилась слушать трёп Тёрнера, – вздохнула Лотти. – Готовь уши, Эм. Держу пари, Ричард не забудет упомянуть, как папочка свозил его на «Славный Гудвуд».

– Что плохого в том, что Ричард любит лошадей? Или ты завидуешь?

– Чему завидовать?

– К примеру, тому, что он нашёл занятие по душе. Мы обе знаем, что ты до сих пор не определилась, куда пойти учиться дальше.

Лотти отмахнулась.

– Будто ты определилась. Это не такое простое дельце, скажу тебе. Родители этим летом конкретно пытались свести меня с ума. Отец хочет, чтобы я связала жизнь с банковским делом, но лучше… Не знаю, пойти работать в библиотеку! Как мисс Бозуорт. А Тёрнер… Едва ли ему позволят всерьёз заняться лошадьми. Он зря рассчитывает на это.

Когда Эмили попала в Вудхаус, ей исполнилось одиннадцать. В том районе, где они жили, детей не отдавали в частные пансионы. Район был промышленным, оклада хватало на самое необходимое, так что речи про частные школы не шло. Маме удавалось не влезать в долги, и этого хватало. Они выживали вдвоём, стояли друг за друга и не ждали от судьбы подарков, хотя и не отказывались от помощи. Поэтому когда после смерти папы во время забастовок шахтёров написала его мать – женщина, что в своё время успела попить маминой крови, – Эмили не стала фыркать или рвать письмо. Пускай старая грымза ненавидела невестку, но её внучкой всё-таки признала.

Сначала их отношения ограничивались обменом открытками на праздники, но чем больше бабушка старела, тем чаще с открытками приходили короткие записки с небольшими суммами денег. В тот день, когда Эмили получила письмо на своё имя, пришёл билет в лучшую жизнь. Бабушка собиралась оплатить ей учёбу в пансионе для девочек. И если в сериалах для подростков те почему-то ныли, учась в престижных школах, не думая, где взять деньги на учебники, форму и питание, то Эмили благодарила судьбу. Как говорила мама, бедным не приходится выбирать. Даже если она и не успела определиться с профессией, то с документами из Вудхауса шансы хорошо устроиться в будущем возрастали.

Они перешли ручей, что тонкой лентой стекал с холмов, поднялись к первым домам. Солнце приятно согревало спину. Поистине, с учёбой в Вудхаус-Гроув Эмили получала не только качественное образование, но и возможность наслаждаться видами Байбери, от которых захватывало дух. Ветви дубов неторопливо раскачивались, сбрасывая редкие жёлтые листья, а белоснежные облака неслись за горизонт. Где-то лаяли собаки, стучали садовые инструменты, вился дымок осенних костров – текла размеренная деревенская жизнь.