Тот, как всегда немного подумав, тут же начал проводить тщательный развернутый анализ:

– У маман в юности был серьезный стресс. Кто выдержит, если все близкие родственники пропали? Она одна осталась. Ты представляешь себя в таком положении?

У Веры даже мурашки побежали по телу. «О таком несчастье даже думать страшно, чтобы случайно не притянуть его к себе!» – Вера задрожала и на всякий случай поплевала через левое плечо.

А Шурка, довольный, что произвел впечатление на Веру, продолжал дальше анализировать ситуацию:

– Чего только маман в голову не лезло! Похоже, все передумала и всех схоронила… а с таким воображением, как у нее, – с дуба можно рухнуть или с ума сойти! Зато сейчас она благодаря нашей с тобой помощи быстренько пришла в себя, дай ей время – совсем успокоится. А тайна, конечно, у маман имеется. А как же ей жить без тайны! Было непреодолимое желание иметь сына (то есть меня) – желание сбылось. Но второе (она хотела еще и дочку) – оно несбыточное, так считает маман. Как она выражается, когда не в духе: у нас с отцом только дела в голове и дома нас никогда нет, а ей одной одиноко и дочка была бы ей отдушиной; а мы черствые, нам бы только подтрунивать над ее тонкой душевной организацией…

– Твоя мама хочет дочку? А ты хотел бы сестру? – совсем тихо спросила Вера – она понимала: Шурка в любой момент может взорваться.

– Не знаю! Если она будет такой, как твоя Лариса, – не хотел бы! – вспыхнул Шурка. – Я люблю свободу! Мне кажется, я не выдержал бы и пятнадцати минут, если бы меня подсиживали и сдавали.

Вера тяжело вздохнула – ей тоже было невыносимо жить в одном доме с Ларисой и Изольдой: они ненавидели ее, но перед папой разыгрывали комедию, расточая немыслимую щедрость и доброту.

– С судьбой не поспоришь… – выговорила Вера чуть не плача.

Шурка огляделся по сторонам – в сумраке виднелась деревянная театральная площадка. Он залез на сцену, пригладил короткие волосы и артистично поднес кулак ко рту:

– Для самой красивой девушки на свете – чтобы она никогда не грустила и помнила, что рядом с ней всегда ее друг, – песню исполняет Александр Солдатов. Слова Александра Солдатова, придуманные на ходу: ты самое добрейшее и светлое создание, созданное эльфами, сплетенное из серебряных звездных нитей! Если тебя не станет – мир без тебя будет тусклым и пустым! – затянул Шурка, не попадая ни в одну ноту.

– Шурка, хватит! Люди спят! – Вера заткнула уши. – Тебе медведь на ухо наступил, – она не выдержала, рассмеялась и столкнула его со сцены.

– Ну и что? Подумаешь – голоса нет. Я харизмой беру. Зато ты смеешься! Ну сама подумай: если бы я всего боялся, с оглядкой на людей жил… где бы я сейчас был? – Шурка серьезно, совсем по-взрослому взглянул на Веру – этот взгляд был таким пронзительным, мужественным и стойким, что ей стало перед ним неудобно.

– Прятался бы… Но мы с тобой не были бы друзьями, – Вера тяжело вздохнула – слабаков она с детства не переносила, а если нужно было наказать обидчика, делала это не раздумывая. Могла даже треснуть по спине, чтобы в следующий раз неповадно было.

– Вот и я о том же… Был такой народ – неандертальцы: они, несмотря на холод, осваивали новые земли, были смелыми и предприимчивыми. Представляешь? И в процессе всего этого развивались. Когда закончится наше расследование и мы вернем Ларец… а я в этом нисколько не сомневаюсь, – Шурка многозначительно посмотрел на Веру и продолжил глубокомысленно, с подчеркнутым безразличием: – Я бы их пещерные жилища и захоронения осмотрел…

– И куда ты отправился бы? – Вера вопросительно взглянула на Шурку, отмахиваясь от комаров: – Заели уже…