– Марта?

Услышав свое имя, девушка обернулась. Метрах в пяти от нее стоял Ксенофонт. Репортер был в своем обычном, легком потертом полупальто черного цвета военного покроя и с неизменным длинным шерстяным шарфом, несколько раз обмотанным вокруг тощей шеи с остро выпирающим кадыком. Ксенофонт приветливо махал Марте рукой. Его небритое лицо хранило недавно пройденную стадию острого приступа ипохондрии. Марта махнула в ответ и стала пробиваться к коллеге через толпу.

– Ну и что тут? – спросил Ксюша, равнодушно обводя взглядом место происшествия.

Марта взяла его под руку и отвела в сторонку, к росшему неподалеку тополю. Там их разговор никто не мог подслушать. Марта быстро ввела коллегу в курс дела. Ксюша слушал молча, не перебивал против обыкновения и сохранял на лице выражение мрачной угрюмости. Видно было, что его заботят совсем другие проблемы.

– Эй, ты где? – заботливо осведомилась Марта, помахав рукой у него перед носом. – В другом измерении?

Ксенофонт вздрогнул и вернулся в реальность.

– Я тут, тут я, – поспешно сказал он и тут же вынес свой вердикт. – Дело ясное: несчастный случай. Нет, я, конечно, поговорю с ребятами из прокуратуры. Но это все равно ничего не даст. Я криминал носом чую. Здесь все чисто.

– Ксюша, дорогой! Но Гудков мне сам говорил, что ему гадалка сегодня смерть нагадала!

– Видишь, – многозначительно поднял вверх указательный палец журналист. – Максимум, что это было – самоубийство. На почве алкоголизма. Психоз. Нет, нам здесь делать нечего… Ты когда к Яночке пойдешь?

– Когда рак на горе свистнет, – обиженно надула губки Марта. – Не хочешь возиться, так и скажи. Я другого репортера найду.

– Ну что ты как маленькая девочка, в самом деле, – обиделся, в свою очередь, Ксенофонт. – Если бы я знал, что ты будешь так себя вести, то сам, честное слово, выкинул бы твоего бедолагу в окно.

– Не смешно, – продолжала дуться Марта. – И что это за юмор у вас сегодня у всех такой?

– Какой?

– Черный! Я уверена, что это был не несчастный случай.

– Ага, счастливый такой это случай был, – ехидно гоготнул Ксенофонт. – Вот мужику счастье привалило! Мне бы так…

– Хватит смеяться, здесь тебе не цирк, – окончательно рассердилась Марта. – Лучше послушай, что я скажу.

– Ну что ты можешь мне еще сказать? Что его все-таки вытолкнули из окна? Не верю, докажи.

– Доказать? – распалилась Марта. Репортер невольно залюбовался ее раскрасневшимся и оттого похорошевшим лицом. Еще пару месяцев назад он сам тайно был влюблен в эту девушку, о чем предмет обожания не догадывался до сих пор.

– Докажи!

– Хорошо, иди сюда!

Марта схватила репортера за руку, подвела его к самому ограждению и указала на открытое окно на третьем этаже.

– Видишь?

Ксенофонт честно уставился взглядом туда, куда показывала Марта.

– А что я должен увидеть?

– Сикстинскую мадонну, играющую голышом на балалайке! Окно видишь?

– Окно вижу, – согласился Ксенофонт.

– Видишь, что оно открыто?

– Да что ты все заладила, видишь, видишь… Я же не слепой! Вижу, конечно, окно, открытое. Мне что, слазить туда и закрыть его?

– Нет, закрывать не надо. В том-то все и дело, что это окно открыл следователь.

– Ну и что? – никак не мог врубиться Ксенофонт.

– А то, что после того, как Гудков выпал из окна, оно оказалось закрыто! Понимаешь, что это значит?

– Ничего не значит. Просто кто-то взял и закрыл его.

– Вот именно, закрыл! – возликовала Марта. – А следователь мне сказал, что в квартире никого нет! И закрыта она изнутри на блокиратор. Он потому через крышу туда и полез, чтобы дверь открыть. Теперь понял, балда? Если его кто-то закрыл, то этот кто-то должен был находиться в квартире после того, как оттуда выпал Гудков, верно?