Несгораемый сейф был лондонской фирмы «Milners», с одной двусторонней ручкой и замочной скважиной.

– Я же вам велел, Архип Демьянович, только осмотреть сейф. – Блудов встал, подошел к сейфу, зачем-то потрогал пальцем его ручку и замочную скважину. – А вы его сюда притащили. Разве вдова не возражала?

– Ни единым манером не высказала своего недовольства, – ответил Журкин. – Более того, велела мужичкам мне помочь донести сию шкатулку до суда, ну а в околотке я уж справился сам. Как можно было оставить там сейф, раз ключ от него пропал? Вот я и решил…

– Правильно сделали, господин фельдфебель, – сказал судебный секретарь. – Как же вы сами, Алексей Алексеевич, не подумали, что сейф следует немедленно изъять?

Шубейкин уставился на следователя ехидным, колючим взглядом. Он очень любил поддевать людей, за что его многие не любили. Но Блудов давно привык к поддевкам Шубейкина, а потому на них не реагировал.

– Вы правы, Илья Панкратович, – ответил следователь. – Это я дал маху. Хорошо, что в наших рядах остались профессиональные сотрудники. Благодарю за службу, господин Журкин.

– Рад стараться, ваше благородие! – Фельдфебель вытянулся по струнке и на его лице появился счастливый румянец.

Как же мало человеку нужно для счастья, вздохнул про себя Блудов.

– И чем мы будем его открывать?

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие. Я всё предусмотрел. Эй, Чухонцев, заходи! – крикнул Журкин так, что зазвенели стекла.

В кабинет вошел щуплый мужчина лет сорока, с длинными как у обезьяны руками. Его лицо напоминало морковь – широкое сверху, узкое внизу и красное, вероятно, от волнения.

– Кто это? – Следователь недоуменно заморгал.

– Знакомьтесь. Лучший друг сейфов, господин Чухонцев по кличке Чуха. Имел 8 лет каторжных работ. На Волыне, где он и ему подобные хлыщи свинец добывали, охрана после красного переворота разбежалась. Каторжники кто куда, а этот не промах, к «золотым людишкам» прибился. Ну, Чуха, не упади в наших глазах, давай, открывай шкатулку.

Чуха вопросительно взглянул на следователя, сразу определив в нем, а не в Шубейкине главного.

– За что каторгу получили? – спросил Блудов и тут же махнул рукой: – Ах, да, что я спрашиваю, с медведем подружились. Приступайте.

– Слушаюсь. – Чуха вытер рукавом синего, несвежего кафтана нос, потом без слюны сплюнул в сторону. Воздел красные руки кверху, словно собирался молиться, подошел к английскому сейфу. Принюхался. Он напоминал бродячего пса, выискивающего съестное. Вынул из кармана штанов крючки-отмычки, но сразу в скважину их вставлять не стал. Зачем-то легко постучал ими по крышке сейфа. Теперь прислушался. Снова постучал. Журкин хотел что-то ему сказать, но каторжник предупредительно поднял средний палец вверх, мол, молчи.

– Ишь, ты, – процедил фельдфебель, но на этот раз палец к губам поднес следователь – не мешай.

Постучав по сейфу теперь с обеих сторон, Чуха молниеносно провернул отмычки в скважине, повернул двойную ручку, и дверца железного тайника с тонким скрипом открылась.

– Вот это да! – вырвалось у судебного секретаря.

Чуха самодовольно улыбнулся, отошел в сторону. Все бросились к сейфу. Но в нем, кроме нагана и пачки патронов к нему, ничего не было.

– Что за… – Журкин запустил огромную лапу во чрево металлического ящика, но и так было понятно, что, ни ожидаемых векселей, ни расписок должников там нет.

– Понятно, – произнес задумчиво Блудов.

– Что понятно? – спросил Шубейкин.

– А то, что ничего не понятно. Ерунда какая-то, прости господи. Кто же мог сейф обчистить, если вдова утверждает, что утром была дома, и никто к Бубновым не приходил. Ясно только, что этот некто воспользовался ключом, на сейфе нет следов взлома. Обыск у Любезного провели?