– Ты обнаглел до последней степени, Красавчик, если осмелился втереться в мой дом, – продолжал он, глядя в глаза поверженному противнику. – Ты все сделал, чтобы понравиться моему сыну. Моему! Объясни, зачем это тебе нужно, скотина?

– Это ты – «скотина», Морстен, – с ненавистью произнес Уиллоуби, – Даже скотина заботится о своих детях, а ты предоставил подонкам полную возможность издеваться над твоим сыном – я не узнаю тебя, разве так должен поступать главарь?

– А я тебя прекрасно узнаю, Уиллоуби. Ты задумал похитить моего сына и взять за него выкуп. Кстати, – Морстен поискал взглядом Марка, – Ты снова познакомься со своим учителем, только его фамилия не Николсон, как он тебе представился, а Уиллоуби, Майкл Уиллоуби, и это мой заклятый враг. Это из-за него я лишился жены… И тебя он обманывал, так что перестань дергаться.

– О Берте лучше молчи, – вскрикнул Майкл. – Ты еще слезу пусти, лжец.

– Босс, можно дать ему в морду? – грубым басом спросил один из «боевиков».

Он влез в разговор, чтобы показать личную преданность боссу, кроме того, не хотел упустить возможность поглумиться над связанным врагом.

– Он свое получит, – зловеще пообещал главарь и снова посмотрел на Майкла так, словно хотел просверлить того насквозь. – Ты проиграл, Красавчик. Даже твоему престарелому воспитателю в голову не приходило шантажировать самого Морстена. И ты от меня ни фартинга не дождешься.

= Это я уже понял, – отозвался Майкл. – Ты берешь пример с моего дяди и экономишь на всем. Даже на учителе пытался сэкономить. Ты сам посмотри, кого ты нанял… И где ты их набрал, выпускников Принстонской тюрьмы?

«Боевики» недовольно зароптали.

– Босс, он нас оскорбляет. Можно дать ему в морду? – спросил тот же боевик, а стоящий рядом «Франкенштейн» рубанул кулаком по воздуху.

Морстен тоже махнул рукой: в эту секунду он напоминал дирижера, и голоса подчиненных смолкли.

– Да что вы все «в морду», да «в морду»? – рассердился он. – Я сам изуродую твое лицо, Красавчик, если не ответишь на два вопроса: что ты хотел от моего сына, и где бумаги, которые тебе передала Берта?

– Не смей произносить ее имя, – вскинулся Майкл и обвел взглядом вцепившихся в него «боевиков». – Если бы я не был связан, я бы тебе отомстил за Берту.

– Кишка тонка, – парировал его враг, а затем небрежно махнул рукой, – Впрочем, ты уже покойник, и никто не боится твоих угроз. Скоро ты встретишься со своей Бертой. На том свете.

Майкл снова дернулся, но получил короткий удар под колени. А Морстен, сочтя разговор законченным, сделал знак Шэндону следовать за ним вместе с мальчиком.

– Босс, а с этим что делать? – спросил Шэндон, тыкая пальцем в Уиллоуби.

– Я допрошу его в своем кабинете, а потом, если он ничего не скажет, бросим в подвал.

Марк отчаянно посмотрел на учителя: он не верил, что мистер Николсон замышлял что-то ужасное против него, но, подталкиваемый сзади Шэндоном, вышел из комнаты.

Как и следовало ожидать, допрос закончился ничем, и разочарованный молчанием Уиллоуби главарь уехал в Лондон, предоставив «боевикам» расправиться с противником.

Связанного порукам и ногам мнимого Николсона бросили в подвал «пряничного домика». Он очутился в кромешной тьме, холоде и сырости; к тому же больно ударился коленом при падении на каменный пол. Полежав минуту без движения, Майкл почувствовал, как холодный камень вытягивает теплоту его тела, это означало, что через час-другой здесь будет валяться его труп. Постепенно глаза пленника привыкли к темноте, и он заметил, что слабый сумеречный свет льется из вентиляционного отверстия, и в его неверных бликах он стал различать очертания предметов. Каменные стены подвала были липкие и грязные, они пахли водяной гнилью, а на полу ровным слоем лежал ил, в котором Майкл извозил свой костюм.