– Что ты вмешиваешься, Николсон? Не слишком ли много ты на себя берешь? А может быть, ты метишь на мое место? – предположив это, Вэлш впал в неистовство и не переставая орать благим матом, бросился на Майкла.

Через пару минут стало ясно, какую опрометчивую вещь он сделал – нетрудно было догадаться, что победа была предопределена – учитель владел французской борьбой в совершенстве. Лежа на полу – (во второй раз за сегодняшнее утро!) – Вэлш уже не орал, а тихо скулил, приговаривая:

– Я позову людей.

Выполнить же свою угрозу он не спешил, очевидно опасаясь позора. Он попытался освободиться из железных объятий Уиллоуби, сжавших его на манер кандалов, но это ему не удалось, и он еще сильнее задергался.

– Ах, ты еще и трепыхаешься! -возмутился Майкл.

– Эдвард, – взмолился Вэлш, – отпусти меня. Ну что тебе до этого хлюпика, если он безразличен собственному отцу.

– А вы, негодяи, пользуетесь тем, что за мальчика заступиться некому. Только знаешь, за все в этой жизни нужно платить, и за глупость и самонадеянность тоже.

Далее произошло невероятное: неуловимым движением Майкл вытащил нож из кармана и молниеносным движением разрезал одежду гувернера по длине шва на спине.

– Это тебе за Марка, – заявил Уиллоуби, закончив самосуд. – Попробуй еще хотя бы раз обидеть или унизить мальчика. Он поднялся и вышел, уводя за собой Марка.

– С победой, малыш, – сказал он, пожимая детскую руку. – Теперь твой гувернер поостережется обращаться с тобой, как раньше.

– Благодаря Вам, мистер Николсон, – улыбнулся Марк.

Он понял, что мистер Николсон – не просто его союзник; впервые в жизни у него появился взрослый друг – надежный, словно крепость. И мальчик дал себе клятву стать таким же, как Эдвард, и так же, как он, бороться за справедливость.

Уиллоуби уехал четырехчасовым поездом, но Марк уже не боялся оставаться один на один с Вэлшем и другими мучителями. Настала их очередь бояться.

Прямо с поезда Уиллоуби забежал в паб «Веселая лошадь» – там по вечерам собиралась его команда, чтобы получить сведения о текущих делах. Он был приятно поражен, увидев среди друзей Мэри Келли. Когда-то давно он влюбил в себя эту девушку – последовал короткий роман, а по его окончании Мэри органично вписалась в команду Майкла. Время от времени она выполняла его поручения, затем переехала в Брайтон, бывая в Лондоне лишь наездами. Майкл доверял девушке: именно она хранила документы, разоблачающие Морстена и его приближенных в изготовлении фальшивых банкнот. Эти бесценные бумаги добыла Берта – единственная любовь Майкла, заплатившая за это жизнью. Наличие этих бумаг помогало Барнету держать в рамках заклятого соперника. Последний же мечтал вернуть документы, след которых он считал потерянным.

Мэри Келли выглядела спокойной и отдохнувшей – воздух побережья явно пошел ей на пользу. К тому же, судя по элегантной дорогой одежде, финансовые дела бывшей подружки обстояли блестяще – на ней было приталенное платье черного шелка, широкополая шляпа в тон платью и меховая накидка. Шею украшал белый матовый жемчуг – просто и достаточно дорого. Волосы были уложены в замысловатую прическу, а в ушах поблескивали бриллиантовые серьги. Она кивнула Майклу и закурила тонкую пахитоску, вынутую из портсигара, отделанного перламутром.

Казалось, заштатный паб – не место для такой изысканной дамы, но Мэри, знавшая худшие времена, не обращала внимания на неудобства. Майкл сел рядом с ней.

– Ты приехала в Лондон очень кстати, – сказал Майкл обрадованно. – Мэри, мне крайне необходима твоя помощь в одном деле.

– Я никогда не отказывала тебе в помощи, Майкл, – ответила Мэри. – Что тебе нужно, кого -то обольстить или за кем-то проследить? У меня это получается лучше, чем у кого бы то ни было.