– Угу, скрывали, – кивнула Вивиан. – Потому что они все, как одна, поголовно, были влюблены в своего убийцу. Более того, все жертвы, как одна, были счастливы от того, что им выпала столь великая честь – расстаться ради своего любимого с жизнью! Однако дело был не только в этом…

– Чего-чего?! – в этот раз изумленно воскликнула уже Британи. – Не-не-не, – отрицательно замотала она головой, – я хоть так и осталась маленькой, а ты выросла и стала взрослой, ты меня всё равно не проведешь. Чтобы все как одна, и были счастливы расстаться с жизнью?! Это где же он столько абсолютных идиоток нашёл? Не-не-не! Такого не бывает.

Николас был менее категоричен.

– Вы сказали артефакт? Я бы скорее предположил, что убийца был одновременно и сильным менталистом и сильным магом смерти, – высказал он своё предположение.

– Именно в этом-то, к сожалению, и была самая большая ошибка следствия, – иронично улыбнулась Вивиан. – Все силы Империи были брошены на отработку версии, что серийный убийца – менталист и маг смерти.

А дело оказалось в том, что девушки были зачарованы.

Вот только зачарованы настолько основательно, что наведенное на них очарование – не теряло своей силы даже после их смерти. Ну и, кроме того, очарование это было такого свойства, что все жертвы видели в своём возлюбленном свой идеал.

В том смысле, что глядя на убийцу, каждая из них видела не его лицо и воспринимала не его личность, а видела лицо своего идеала, наделенного в их воображении именно теми качествами, которые они так ценили в мужчинах.

По этой причине, не удавалось ни нарисовать его портрет, ни даже определить хоть какие-то из его особых примет или особенностей поведения.

В душе и памяти каждой из девушек жил её собственный, ни на кого другого не похожий, её любимый мужчина.

– А ты увидела его таким, какой он есть на самом деле? – практически в унисон поинтересовались брат и сестра. С той разницей, что первый с вежливым и каким-то почти ироничным интересом, в тоне же второй – звучало искреннее восхищение.

– Нет, я не увидела его истинного обличья, – покачала головой Вивиан. – Я тоже видела его таким, каким его помнили девушки.

Однако, в отличие от менталистов, мой дар не ограничивал меня во времени, поэтому я могла работать с останками и после того, как мозг девушек либо полностью промерзал, либо полностью разлагался.

В отличие же от медиумов и прочих магов смерти, я не разговаривала с душой, а как бы видела её впечатлениями. Ну и, кроме того, у меня была также ещё и память тела.

Поэтому я день за днём просматривала воспоминания и вслушивалась в ощущения всех жертв. Которых, к тому времени, было уже восемь, потому что были обнаружены тела ещё четырёх девушек.

Так что это были очень и очень долгие, нудные и невыразимо страшные и жуткие часы…

Жуткие и страшные, к слову, не столько потому, что я всё своё время проводила с покойницами, сколько потому что девушкам нравилось делиться воспоминаниями о своём любимом. В их воспоминаниях было столько любви, нежности и обожания по отношению к своему убийце, что это было просто невыносимо видеть и ощущать.

Я пыталась их понять, но иначе как безумием подобную преданность и любовь к монстру – назвать не могла. И очень боялась, что и сама потихоньку схожу с ума.

Возможно, если бы я могла не только видеть и ощущать, но и разговаривать с жертвами, мне было бы легче, но, сколько я ни взывала к душам девушек – они меня не слышали. Так что, в конце концов, я смирилась с тем, что дар медиума у меня отсутствует напрочь.

Поэтому приходилось только смотреть и ощущать. И понимать, что, даже, зная, что их любимый и есть их убийца, они продолжают его защищать. О том же, что они его защищают, было несложно догадаться по неожиданным обрывам воспоминаний. Как я уже и говорила, я могу видеть и ощущать лишь те воспоминания, которыми жертва сама готова со мной поделиться.