Машина плавно тронулась с места. В салоне негромко играла музыка, шум города не проникал внутрь, водитель невозмутимо рулил сквозь пробки и в какой-то момент Василисе показалось, что она – пассажир океанского лайнера. Она никогда не ездила на таких дорогих машинах. У папы в Ахтубинске, конечно, была машина, но сравнивать четырнадцатую «Ладу» с иномаркой, в которой они сейчас ехали, было просто смешно.

Никита без умолку трещал о том, как здорово у них дома, и он наконец-то покажет Василисе мини-спортзал с беговой дорожкой и велотренажером. Чем дольше они ехали, тем сильнее нервничала Василиса. В какой-то момент она даже перестала отвечать Никите, но он этого, кажется, не заметил.

– Приехали! – воскликнул Никита, когда машина остановилась.

Василисе страшно было даже пошевелиться, не то что посмотреть в окно. Никита, схватив пакет с шарлоткой, выскочил на улицу. В три прыжка он оказался рядом с пассажирской дверцей и распахнул ее, как настоящий джентльмен.

– Вылезай скорее! Не терпится показать тебе нашу баскетбольную площадку!

Василиса медленно сползла с кожаного сиденья и выбралась из машины.

За низким забором высился трехэтажный коттедж с огромными окнами. Двор с ярко-зеленым газоном и баскетбольным кольцом тут же привлек внимание Василисы. Рядом с домом она увидела бассейн, а вокруг него – несколько шезлонгов. Вся эта роскошь вызывала лишь одно желание – развернуться и бежать без оглядки, пока не сведет мышцы в ногах. Если бы Василиса знала дорогу домой, так бы и поступила.

Никита схватил Василису за руку и нетерпеливо потянул к воротам. А она вдруг испугалась, что при встрече с родителями Никиты от волнения не сможет произнести ни слова.

– Проходи! – Никита распахнул дверь, пропуская ее вперед.

Внутри дом потрясал воображение, не меньше, чем снаружи – высокие потолки, светлые стены, дорогая мебель, напольные вазы с сухими цветами, картины в позолоченных рамах, великолепные люстры…

Они с Никитой вошли в столовую. Родители Никиты, Ангелина Алексеевна и Михаил Дмитриевич, уже сидели за столом. Никита был почти точной копией отца, только моложе на тридцать лет: те же светлые волосы, серые глаза, прямой нос, квадратный подбородок и сжатые в узкую линию губы. Никита так же сжимал их, когда ему что-нибудь не нравилось. Михаил Дмитриевич был в светло-голубой рубашке и сером костюме, а Ангелина Алексеевна – в роскошном изумрудно-зеленом платье, обтягивавшем ее стройную фигуру. Золотые браслеты и колье дополняли ее наряд. Рыжие волосы рассыпались по ее плечам, она поправила их, и Василиса заметила кроваво-алый лак на ногтях.

Ее мать наряжалась только по праздникам…

– Василиса, здравствуй! – приветливо улыбнулась Ангелина Алексеевна.

– Здравствуйте, – ответила Василиса, глядя на нее как кролик на удава.

Она впервые чувствовала себя так скованно. Конечно, родителей Никиты она видела и раньше: на тренировках или возле дома, однако родители Василисы и Никиты при редких встречах лишь сдержанно приветствовали друг друга. Теперь же предстояло поддерживать беседу. «И зачем только я согласилась», – корила себя Василиса.

Как ни странно, в этом прекрасном доме пахло чесноком и чем-то подгоревшим. От этот запаха Василису начло мутить.

– Садитесь, пожалуйста, – Ангелина Алексеевна сделала приглашающий жест.

Массивный стол из темного дерева и стулья с резными спинками и гобеленовой обивкой было не отличить от тех, что украшают залы Мраморного дворца в Санкт-Петербурге.

Василиса уселась, с ужасом думая, что вряд ли ей удастся проглотить хоть крошку. Никита, сидевший справа от нее, деловито накладывал себе на тарелку рис в соусе с осьминогами, креветками и мидиями (Василиса удивилась, увидев у него в тарелке ракушки). Ангелина Алексеевна изображала гостеприимство, постоянно спрашивала у Василисы, не хочет ли та еще салата и не подлить ли ей сока в стакан. Михаил Дмитриевич молчал и сосредоточенно жевал, глядя в тарелку, а когда поднимал голову, то окидывал Василису таким угрюмым взглядом, что ей хотелось съежиться. Не так она себе представляла эту встречу.