– Да я тороплюсь, меня друзья ждут у базара. Вы только скажите, когда они обещали приехать?

– Друзья, да? – мгновенная перемена в выражении безволосого лица Игнатьева озадачила, а потом насмешила. И еще больше скорость, с которой хозяин принялся выплескивать слова. – Если друзья, тогда – да! Жили они тут, а потом уехали. На прошлой неделе сели в машину и уехали. И все. С тех пор я никого не видел.

– А они ничего вам не? …

– Ничего, да господи! – хозяин нервно соединил ладони перед грудью. – Я их вообще всего пару раз видел. Не разговаривал даже. Вы меня извините, гражданин! У меня срочное дело сейчас. Прямо сейчас. Вы идите, идите…

Он пошел на Игнатьева мелкими шажками, оттесняя гостя к выходу.

– До свидания, – приветливо сказал Игнатьев, закрывая за собой калитку.

Он шел по улочке, не оглядываясь, и не сомневаясь, что человек с лицом евнуха тревожно сверлит взглядом его спину. Игнатьев неторопливо свернул за угол, а потом одним прыжком махнул через хилый забор углового участка, сплошь заросшего диким кустарником, который хозяева не выдирали, видимо, по причине редких посещений. Может, по старости и немощности, но возможно и потому, что эти хозяева сменили личный статус, а вместе с ним и дачные приоритеты, перебравшись в зону Каравеллы-Коровяков, забросив на время родные восемь соток, которые, не смущаясь, топтали босиком в голодраном детстве.

Игнатьев сел, откинувшись спиной на мягко пружинящую массу ветвей, и чуть повозился, выбирая наиболее комфортное положение. Ждать, как он полагал, придется недолго. Так оно и вышло. Минут через двадцать с мягким урчаньем по улочке прополз массивный черный джип. В просвет между ветками Игнатьев хорошо разглядел и крепко запомнил его номер. Стальное сердце мощной машины замерло рядом с калиткой евнуха, затем приглушенно клацнули дверцы. Игнатьев услышал скрежет запора калитки и негромкий, но возбужденный говор нескольких голосов. Смысла он различить не мог, да в том и не было необходимости. Разговор длился всего несколько минут, затем вновь хлопнули дверцы, и джип, не имея никакой возможности немедленно развернуться, отправился дальше по улице, в поисках обратного пути.

Игнатьев выждал еще полчаса – такое время, как он полагал, приезжавшие затратят на осмотр рыночной стоянки и опрос окружающих торговцев. Ничего утешительного, разумеется, никто им не сказать не сможет, тогда они помчатся в Морской, питая слабую надежду настичь искомый объект, и окончательно успокоятся, достигнув пределов города.

С этими мыслями Игнатьев бесшумно прошел вдоль забора до участка евнуха и оказался неприятно удивлен тем, что границы участков разделяла прочная и к тому же колючая проволочная изгородь. Еще минут десять ушло на то, чтобы отогнуть здоровенный гвоздь на столбе, оттянуть проволоку и осторожно пролезть в образовавшееся отверстие, не порвав штанов. Завершив эти действия, Игнатьев понял, что сердит на евнуха гораздо больше, чем то было бы необходимо до начала разговора.

На грядках евнуха не было. Его негромкое бормотание доносилось из-за открытой двери веранды. Игнатьев тщательно прислушался: разговор явно телефонный, евнух в доме был один. Дождавшись завершения разговора, Игнатьев неторопливо, но бесшумно взошел через высокое крыльцо на веранду. Хозяин сидел за столом лицом ко входу и при новом появлении гостя сильно вздрогнул.

– Извините, у вас телефон какой системы? – добродушно спросил Игнатьев. – Можно посмотреть?

И, не дожидаясь разрешения, быстрым движением подхватил со стола мобильник.

– Последние звонки, – бормотал он. – Нет, последний мне, видимо, не нужен… вот предпоследний интересней…