Таяние снегов Ниk Алеkc

…Они вышли на улицу, февраль ошеломил поистине мартовской погодой, солнце слепило глаза, звенела ранняя капель, суетились кошки (не иначе, тоже перепутали зиму с весной), громко чирикали воробьи… И Настя почувствовала, что тоже оживает, что она, черт возьми, хочет жить, и причиной этого в немалой степени был мужчина, находящийся сейчас с ней рядом, высокий русоволосый мужчина с немного усталым лицом, но иронией в серо-зеленых глазах, в которых периодически мелькали золотистые искорки.

Она спустила Лорда с поводка и тот побежал по бульвару, вынюхивая только ему понятные следы.

– Что дальше будем делать? – спросила она, все-таки еще немного неуверенная, слишком быстро стали развиваться события, и неожиданный приход Сергея именно в тот момент, когда он оказался нужен, когда он в буквальном смысле ее спас, казался каким-то чудом, незаслуженным чудом, а чудеса имеют свойство надолго не задерживаться.

Он бросил на нее короткий, какой-то изучающий (как ей показалось) взгляд. И коротко улыбнулся.

– Ты вернешься досыпать, я на пару часов съезжу в агентство, потом вернусь… если не возражаешь.

Настя ощутила жар в щеках. С языка чуть не сорвалось: “Как я могу тебе (именно тебе) возражать?”

– Нет, – сказала она вслух, – Совсем не возражаю.

– Ну и отлично.

– А потом?

– Потом что-нибудь придумаем, – неожиданно он тихонько приобнял ее за плечи, и Настя поймала себя на желании прижаться к нему теснее, так прижаться, чтоб уж не отпускал.

Все те зимние месяцы, холодные, пасмурные, серые, она, оказывается, только этого и ждала – чтобы он оказался рядом и вот так просто, непринужденно обнимал ее за плечи.

И совсем уж неожиданно она ощутила, что готова разреветься. Разреветься от облегчения…

Он пришел. А значит, все будет хорошо. Наконец-то все будет хорошо.

* * *

– Вот что, – Сергей взял ее лицо в ладони, взгляд его был внимателен и серьезен, – Ты мне не нравишься.

– Ну спасибо. Совсем-совсем? – Настя не могла отвести от него глаз, прервать зрительный контакт. Сколько времени они не виделись – полтора месяца, два? Скорее, два столетия…

…Слово он сдержал. Уехал на “Фольксвагене” в свое агентство (или куда там еще, словом, по делам), а она, вернувшись в квартиру вместе с Лордом, действительно прилегла на диван и незаметно для себя вздремнула на пару часов. Проснулась, взглянула на часы и уже взяла в руки смартфон, чтобы проверить входящие или отправить Волконскому смс-ку, как он сам позвонил в дверь.

– Предлагаю съездить пообедать за город, не против?

“Как это я могу быть против?” – подумала Настя. Но ответила другое.

– Непременно за город?

Он кивнул.

– Знаю одно неплохое заведение. Рядом сосновый бор. Можно будет после и прогуляться.

– Хорошо, как скажешь.

Он коротко чмокнул ее в лоб (“Как ребенка”, отметила она).

– Тогда собирайся.

Заведение оказалось очень приличным рестораном (в том же здании, на верхних этажах располагался мотель, но в настоящий момент необходимости в мотеле не было). После довольно сытного обеда направились прогуляться по бору, обозначенному как “парк”, там нашли скамейку (импровизированную, сработанную из стесанного поверху бревна), и там-то Волконский, взяв ее лицо в ладони, выдал свое “Ты мне не нравишься”.

– Ни капельки?

Он тихонько отвел от ее щеки выбившуюся из прически прядь волос.

– Я неправильно выразился. Мне не нравится, что с тобой происходит.

Она ощутила, что лицо начинает пылать. (Проклятый “испанский стыд”)

– Я была вчера не в себе…

– Не только вчера,– сказал он серьезно, – Во-первых, ты очень похудела… что при твой комплекции совершенно лишнее.

Настя страдальчески вздохнула.

– А во-вторых?

– Во-вторых, судя по всему, ты редко бываешь на свежем воздухе.

И с этим нельзя было поспорить.

– У меня было что-то вроде депрессии, – вяло сказала Настя, вскинула голову, посмотрела на своего спутника в упор, – Ты хочешь сказать, мне нужно… к психиатру?

По его губам скользнула легкая (еле заметная, но она все же заметила) улыбка.

– Ну, не до такой степени. И подсаживаться на таблетки тебе, пожалуй, тоже ни к чему. Просто пора, видимо, менять режим.

Настя невольно фыркнула.

– У меня вообще нет никакого режима.

– Будет, – пообещал Волконский.

Она усмехнулась.

– Ты за этим проследишь?

– Именно. Прослежу, – опять приобнял ее за плечи, привлек к себе. Она совершенно этому не воспротивилась. Давно ее так не обнимали. Так… надежно, что ли. И в то же время – властно, но этой власти она не опасалась. Она совсем была не против такой власти над собой.

* * *

… Хрупкая, уязвимая, доверчивая, маленькая… Неожиданно он ощутил сильнейший прилив нежности к девочке, прижавшейся к нему, и именно у него, Волконского, ищущей защиты от враждебного мира, который ее едва не погубил. И следом за этим (а может, и одновременно с этим) он почувствовал дуновение леденящего (к счастью, недолгого) ужаса – что могло с ней, Настей, произойти, если б он не поддался голосу своей обостренной интуиции и не приехал (или приехал хотя бы часом позже)? Впрочем, всякие “если бы, да кабы” Сергей отметал сразу – жизнь сослагательных наклонений не приемлет. И значит, если он приехал вовремя, так тому и суждено было свершиться.

…Поднявшись с импровизированной “скамьи”, он подал Настеньке руку. Столкнулся с вопросительным взглядом ее синих (сейчас он отчетливо видел – именно синих, а не серо-синих) глаз.

– Поехали домой?

Она очаровательно (по своему обыкновению) чуть прикусила нижнюю губку.

– К тебе или ко мне?

– К нам, – сказал Волконский и улыбнулся.

* * *

…Это был хороший секс. Сладкий и тягучий. Совсем не такой, как недавно с Ликой (та отдавалась с каким-то даже остервенением, слишком пылко, что ли… будто в последний раз). С Настей все было по-другому, и Волконский был осторожен. Она казалась слишком хрупкой… да она и была хрупкой. Хрупкой и уязвимой. Ее хотелось защитить.

Заснули, но ненадолго. Он проснулся будто от толчка. Настя что-то пробормотала во сне, совершенно невнятное, потом коротко простонала. Сергей тихонько тронул ее за плечо, и та, вздрогнув, тут же проснулась.

Шторы они не стали задергивать, и он отчетливо видел ее лицо, ее широко распахнувшиеся темные глаза в свете уличного фонаря, проникающем в комнату.

– Что тебе приснилось?

– А? – она перевела на него недоумевающий взгляд.

– Ты стонала, – пояснил он, – Приснилось что-то плохое?

– Не… знаю,– медленно сказала Настенька, потом перехватила его руку, – Не принесешь мне попить?

Он встал с кровати, направился в сторону кухни. Достал из холодильника бутылку минеральной воды, нашел в навесном шкафчике стакан. Вернулся в гостиную.

– Так что тебе снилось?

– Я же сказала – не помню, – ответила она с легким раздражением, беря у него из руки стакан с минералкой. Сделала пару небольших глотков. Перевела дыхание. И ошарашила его следующей фразой:

– Если ты со мной только из жалости, то лучше не нужно.

Волконский слегка опешил.

– С чего ты решила?

Она поморщилась и отстранилась от него, когда он присел на край постели.

– Меня всю жизнь либо жалеют, либо ненавидят, – сказала Настя неприязненно, – В детстве, конечно, жалели – вот, мол, бедняжка, растет без матери, а отец уже старик… Я, кстати, никогда не считала папу старым, ясно?

– Ясно, – согласился Волконский, – Я такого и не говорил…

– Неважно, – отмахнулась она, – Жалость сама по себе отвратительна, особенно если жалеют тебя. Это унизительно.

– Да с чего ты решила, что я тебя жалею? – он даже усмехнулся, – Молодая, красивая, учишься в престижном вузе, даже отдельное жилье имеешь…

– Ты сказал, что я анорексичка и психопатка, – сказала Настя с вызовом.

“Господи, – мысленно простонал Волконский, – Неужто ей среди ночи приспичило устроить скандал?”

– Я сказал, что тебе не мешает поправиться, – терпеливо пояснил Сергей, – И справиться с депрессией.

– У меня нет депрессии.

Он вздохнул. Нет – так нет.

– Разве что… немного тоскливо было, – добавила она тихо, – Когда я ушла, а ты не стал меня удерживать.

– В тот момент это было невозможно, нет?

Она слегка прикусила нижнюю губку.

– Не знаю. Может, если бы ты постарался… но ты не стал стараться.

Сергей осторожно провел ладонью по ее “русалочьим” волосам.

– Наверное, я был неправ… но бывает, что излишняя настойчивость приводит к противоположному результату.

– Я боюсь, – прошептала Настя и неожиданно сама обняла его за торс, прижалась – тоненькая, гибкая, теплая… он невольно напрягся, ощутив некоторое возбуждение.

– Чего ты боишься? – спросил тоном, каким мог бы говорить с ребенком.

– Что ты просто меня жалеешь…

– Я же сказал – нет.

– Мало ли. Ты мог соврать. Ты врун.

Он вздохнул.

– Давай уж все перечисли. Кто я еще, по – твоему?

Она тихонько потерлась носом о его плечо.

– Ты тот, кого я люблю… в настоящий момент.

Он сам обнял ее за плечи.

– Что значит – в настоящий момент?

Она мотнула головой.

– В другой момент я могу тебя возненавидеть. Я же психопатка, эмоционально неустойчивая.

– Дурашка ты… – тихонько поцеловал ее в волосы, развернул лицом к себе, начал целовать ее лоб, глаза, щеки… наконец, губы, тут же раскрывшиеся в ответ. И перестал себя сдерживать…

......................

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Излишнее доверие

– Так что тебе все-таки приснилось? – негромко спросил Сергей, когда Настя уютно устроилась у него под боком, прильнула, обняла за торс.