Но никакого серьезного заболевания он у девушки не нашел (не считая анемии в начальной стадии), и девушка успокоилась. Придя домой (она как-то незаметно стала называть квартиру профессора своим домом), она со смехом рассказала своему хозяину-работодателю, как испугалась, что у нее начальная стадия рака, а на деле это недомогание лишь из-за неправильного питания и несоблюдения режима. Мужчина (девушка неожиданно поймала себя на том, что совсем не хочет называть его стариком даже мысленно, не старик, а всего лишь пожилой человек) выглядел обеспокоенным, сказал, что в ближайший выходной поедет на рынок, чтобы закупить лучшие продукты (мясо, овощи, фрукты). “Можно купить в фермерском магазине”, – сказала девушка и поймала какое-то странное выражение, скользнувшее по лицу мужчины, который больше не выглядел не только глубоким стариком, но и стариком вообще – тот словно бы испытал замешательство, будто словосочетание “фермерский магазин” ему было незнакомо. Потом он улыбнулся, и девушка опять же не могла не отметить, что и зубы у него побелели, или она раньше просто этого не замечала?

Вообще старик, конечно, в некоторых вещах здорово отстал от жизни, компьютер хоть и стоял в его кабинете, но был явно устаревшей марки, а на ноутбук девушки, который та принесла с собой, посматривал с опаской. Некоторые вещи ему приходилось объяснять (у него, как выяснилось, даже не было электронной почты и соцсети являлись для него диковиной), но девушка делала это охотно, она начинала привязываться к старику. А на деле и не такому уж старику…

Он сдержал слово, съездив на рынок, привез большую сумку с продуктами. “Как он ее дотащил на четвертый этаж?” -вяло подумала девушка, опять испытывая недомогание, которое, похоже, стало для нее привычным, но не стала слишком задаваться этим вопросом. Может, старику выписали наконец по-настоящему хорошее импортное лекарство, а может это лекарство ему прислали дети (хотя девушка не замечала, чтобы старик с ними общался, наверняка он просто не хотел ее смущать и разговаривал с ними по телефону в ее отсутствие. Или они писали ему письма?)

…Той же ночью она проснулась словно от толчка, в комнате, которую ей старик выделил для проживания, кто-то находился, в свете уличных фонарей, приникающем сквозь неплотно задернутые шторы, она различила темную фигуру стройного широкоплечего мужчины, на котором, похоже, не было одежды, помимо светлых плавок. Сердце у нее совершило бешеный кульбит и заколотилось так, словно решило выпрыгнуть наружу. Она уже приоткрыла рот, чтобы закричать, но знакомая сухая и теплая ладонь легла на ее лицо, зажала губы.

– Тихо, – прошептал мужчина, чей бархатный баритон больше не был ни надтреснутым, ни хрипловатым. – Время пришло…

И оказавшись в постели девушки, обнял ее властно и уверенно.

…Это напоминало “медовый месяц” (только без свадьбы, да и жених по возрасту годился невесте в дедушки). Однако, он больше не был стариком, этот сильный мужчина с темными густыми волосами, четко обрисованными скулами, тонким носом и тонкими губами, а также красивым волевым подбородком. Бороду он сбрил и стал выглядеть максимум на сорок пять лет. Яркие карие глаза были по-прежнему теплыми, и как девушке казалось, любящими. Они практически не вылезали из постели, продукты им доставляли на дом, они пили сладкие красные вина и кислые зеленые, и даже густые черные… и лакомились такими яствами, о которых раньше девушка и не слышала. Он периодически приносил ей цветы – любые цветы, только не розы, говорил, что на “колючки” у него аллергия, как и на “душный” запах роз. “А на чеснок у тебя аллергии нет?” – как-то в шутку поинтересовалась девушка, на что ее партнер лишь пожал плечами -”не проверял, но чеснок я действительно не люблю”.