Дмитрий бросил лукавый взгляд на собеседника, в ответ мусульманин усмехнулся и констатировал:

– Черкасов, ты снова слишком много выпил. Харам!

– Не настолько много, чтобы повторить ялтинское приключение, друг мой, но каюсь: я во хмеле.

Он по-отцовски похлопал юношу по спине и принялся упражняться в остроумии, дабы поднять собеседнику настроение, однако в чертах Фалиха-младшего все отчетливее проступало что-то отрешенное, даже угрюмо-хищническое. Глаза его уже почти не сходили с горизонта, где мерцали огни космопорта. Наблюдая эти метаморфозы, Черкасов понял, что все мысли пилота снова вернулись к Таурусу и шутить на отвлеченные темы бесполезно.

Последующую неделю Дмитрий не объявлялся, вероятно, погрузившись в работу вместе с коллегами где-то на периферии Эрикона или за его пределами. Рабочие графики Дарьи и Бату снова «вошли в резонанс», что случалось не так часто, и это позволило им вместе провести выходные: прокатиться по озеру на электрокатамаране, провести время на городском пляже, расположенном в озерной бухте Эрикона, и устроить скромный пикник в парке. День оказался насыщенным, жарким, наполненным светом, и к вечеру супруги уже падали с ног от усталости. Однако в середине ночи Бату внезапно проснулся, снова погрузился в размышления о Таурусе и тем самым невольно разогнал остатки сна. Тихо, чтобы не разбудить Дарью, Фалих поднялся с постели, зашел на кухню, затем вышел на лоджию. Снаружи было свежо, ветер принес с соседних холмов прохладу и влагу. Бату сделал несколько глотков воды и окинул взглядом горизонт. В сумраке дремавшего города вопреки логике глаза его искали что-нибудь, напоминавшее Адыкер: освещенные верхушки минаретов, купол-полусферу мечети или огни ламп-шестов у центральной дороги, ведущей к упомянутой мечети, – но не находили ничего похожего. Изящество архитектуры города, граничащее с фешенебельностью, было далеким от незамысловатых «черт» поселка в пустыне.

Бату послышался шорох, он обернулся, присмотрелся, но в темноте зала не увидел Дарью. Устало опустившись в складное кресло, он уронил голову и сжал пальцами переносицу. Из головы пилота не выходил состоявшийся диалог с Черкасовым, но еще больше настораживало чувство страха и смятения, возникшее после этого разговора. Интуитивно летчик чувствовал, что происходящие в пустыне перемены не могут не затронуть его родное поселение и бед миновать не удастся, но также он понимал, что изменения эти, как верно отметил Черкасов, были ожидаемы и необратимы. Необходимо было что-то предпринять, но Бату не знал, как повлиять на сложившуюся ситуацию. Носивший на данный момент чисто юридический характер протекторат Евразийского Содружества (а фактически станции «Безымянной»), о котором упомянул геолог, не внушал доверия, ведь обеспечить его было некем и нечем, к тому же Адыкер в будущем могли использовать ради собственной выгоды страны-члены Содружества.

Было еще кое-что. Начатое международной комиссией около года назад расследование путей попадания оружия в руки населявших Таурус аборигенов тау основательно буксовало и рисковало не дойти до суда, так как стало по факту юридическим казусом: это дело не входило в юрисдикцию существующих международных судов из-за территориального принципа и оказалось весьма запутанным. Прибывшие на планету дюн следователи и члены комиссии довольно быстро установили, что использованное при нападении на Адыкер оружие было завезено около сотни лет назад странами-участниками экспедиций – Германией и, что примечательно, Арабскими Эмиратами, которые в свою очередь приобрели это оружие в России и в распавшихся уже после сделки на несколько государств Штатах. Доставлялось оружие вместе с военным контингентом, хранилось, как выяснилось в ходе расследования, не только на складах, но и в организованных позже схронах, информацией о которых, естественно, располагали только военные ОАЭ и Германии. Таким образом, ни экспедиционерам, ни техникам, ни даже начальникам смен «Безымянной» не было известно количество завезенного на Таурус оружия. Организация схронов нарушала все действующие в тот период в отношении Тауруса правила и заключенный договор о демилитаризации планеты, вместе с тем, минула уже сотня лет, и возникал вопрос о целесообразности возбуждения уголовных дел по схронам, а значит, процесс мог не дойти до суда не только из-за «ничьей» юрисдикции. Цинизм сложившейся ситуации состоял в том, что приведшая к многочисленным жертвам и разрушениям атака дикарей на Адыкер мало кого в международной комиссии волновала, так как адыкерцы не являлись гражданами ни одной из существующих стран и не были защищены никакими конвенциями. Для мирового сообщества случившееся было аналогом нападения одного отсталого племени на другое и уже не имело значения, что жители Адыкера являлись потомками исследователей – выходцев из Катара и Эмиратов.