Впрочем, я далеко отклонился от основного повествования. Повторюсь, что с гибелью отца оборвалось детство Лиозновой, наступила юность с яростной борьбой за свою мечту, наступили её «университеты» – учёба во ВГИКе и первые шаги в творчестве. А рассказ о семье Лиозновых завершим несколькими штрихами отношений Татьяны Михайловны с мамой, Идой Израилевной.

Из бесед с Людмилой Лисиной я усвоил, что самым главным человеком в жизни Татьяны Михайловны оставалась её мама, которая ласково звала дочку Таточкой:

«После гибели отца на фронте в семье Лиозновых навсегда осталось ощущение хрупкости, ненадёжности этого мира. С детства Таточке приходилось выживать: в трудные времена они с мамой шили халаты на продажу, а когда не было возможности купить одежду, вязали свитера».

В то же время подруга Татьяны Михайловны школьных и студенческих лет Наталья Попова-Сараджева отмечала:

«Мама Тани, Ида Израилевна, запомнилась мне очень гостеприимным и добрым человеком. Она всегда чем-нибудь старалась угостить, что в те голодные годы было редкостью. Хотя нам, студентам, давали дополнительные пайки, которые мы между собой называли “УДП” – “умрём днём позже”».

Забавно, что подруга воспринимала комнату, разделенную занавеской, как две комнаты. Людмила Лисина, в свою очередь, отмечала, что «мама следила, чтобы Таточка умела вести хозяйство, хотя дочка не особенно этим увлекалась. Наш папа однажды спросил, умеет ли она готовить борщ? И её борщ удался на славу! Моего отца Ида Израилевна выделяла, всегда радушно принимала в своём доме:

– Так, я считаю, Вася – один из лучших!

– Нет, он лучший, просто очень скромный, – так они с дочкой перешучивались, смущая гостя».

А ведь мама очень строго подходила к отбору «женихов» Таточки! Ей, к слову, очень не нравился Арчил Гомиашвили – и материнское чутьё не подвело…

Забегая вперёд, скажу, что после окончания ВГИКа и увольнения с Киностудии имени Горького Лиознова какое-то время подрабатывала в «Литературной газете», и на неё обратил внимание главный редактор, известный писатель Константин Симонов. Однажды он даже подвёз её к дому. Поскольку Таточка задержалась, мама ждала её на улице у подъезда. И вдруг видит, как дочка выходит из машины, за рулем которой сидит немолодой мужчина. Строго спрашивает:

– Я тебе давала денег на такси?

– Нет, мам, это же сам Симонов меня подвёз!

– Я тебе деньги не давала! – отрезала Ида Израилевна.

И всё.

«Ну и я подумала – где я, а где Симонов? – рассказывала потом Татьяна Михайловна». Маму она слушалась, берегла, делала всё возможное, чтобы продлить драгоценную её жизнь. Перебирая её письма к Иде Израилевне, сохранившиеся в архиве, я не могу без подступающих слёз читать такое, к примеру, послание: