Милиция не нашла.

Родители потеряли голову с горя, поперлись даже и к экстрасенсу какому-то. Естественно – дохлый номер!

Так вот, ведь они же ее послали тогда за чем-то… В ПОДВАЛ. Куда не раз до того наведывалась она как с ними, так и, что радовало ее особенно, в одиночку. (Пунктик у нее был: я сама!)

Не вернулась…

И вот, наверное, этот реальный трагический мерзкий случай (мало ли сейчас выродков, извращенцев…) дал почву страшному вымыслу.

Который перерос в культ.

А сын, пожалуй, не врал, – подумалось еще тогда Чистякову, – что приношения Подвальнику совершают и некоторые взрослые. Благоразумные, как сын выразился.

Семен фыркнул. Ну до чего же народ…

Но тут его мысль прервалась.

Поскольку Чистяков разгадал, неожиданно, еще один из предметов, что были в Круге.

Велосипедный гудок.

Причем гудок от его конкретно, Семена, велосипеда! Импортного, любимого, дорогого (во всяком смысле).

Семен болел велоспортом столь же жестоко, как некоторые рыбалкой. (Или как сам – охотой.) Участвовал во всех любительских велоралли, о каких узнавал. Призы аж, иногда, завоевал!

И вот однажды гудок исчез, а Чистяков думал: не повезло, разболталось крепление и свалился где-то на трассе. Так нет, оказывается! Гудочек снял родной сын… чтобы принести в жертву духу подвала, …!!

Семен выругался. И широко шагнул в Круг. И под его ногой что-то хрустнуло. (Пупс? или этот идиотский крысиный череп?) Семен подобрал гудок, показавшийся ему холодным и влажным, и положил в карман.

И в это же мгновенье сквозняк – резкий и очень сильный – пронизал, как иголкою, коридор.

Фонарик у Семена в руке мигнул. Хотя ведь он был, естественно, электрический, то есть никоим образом не зависел от колебаний воздуха.

У Чистякова вдруг всплыло в памяти, что сын ему еще говорил насчет Круга: предметы, помещенные в Круг, ни в коем случае нельзя брать назад. Ни даже к ним прикасаться. И – не переступать черту Круга…

Непроизвольно Семен попятился и тогда пупс (или крысиный череп) вновь неприятно хрустнул.

Но в следующий миг Чистяков смеялся. Какая глупость! Ведь это же случайное совпадение, что лампочка подмигнула в момент, когда потянул сквозняк…

…И совпадение, что волна холодного воздуха прошла тотчас, как только ты взял гудок? – спросил какой-то вкрадчивый голос в голове Чистякова.

Бред! – отозвался немедленно его же внутренний голос иной и более твердый (ну или только желающий таковым казаться). – Фигню плести прекрати, мужик, потому что вот так и сходят с ума!

Семен солидаризировался с последним голосом, приосанился.

И все-таки ему сделалось… неуютно. Он озирался почти затравленно и не мог себе не признаться, что подземелье вдруг стало действовать угнетающе.

Эти загипсованные трубы в грязных разводах, нависшие как дохлые гигантские черви… Колышущиеся платки паутины… Качающиеся гипнотически черные тени от фонаря…

И вот сюда-то он хотел послать – сына?!

Однако я ведь не знал – попытался Чистяков оправдаться перед собой – я и не представлял, что оно тут все… так, если не горят редкие, слабенькие покрытые пылью лампочки!

Однако внутренний голос его (тот, первый) лишь издевательски рассмеялся.

Семен ощутил удушье…

Какой-то угнетающий дыхание газ накапливается – писали где-то, он вспомнил – со временем в погребах, подвалах… (Как его, этот газ? Родион? Радон?) И если концентрация родиона превысит определенный порог, тогда…

Да НЕТ у меня никакого затруднения дыхания! – пытался Чистяков разозлиться на глупые свои страхи. – Просто взыграли нервы.

…Да, нервы, – согласился с готовностью неотвязный голосок внутренний. – Только не потому ли так и разыгрались они у тебя, что ты вот уже несколько минут как испытываешь неотвязное ощущение