Здравствуй, Доминика, ты помнишь меня? Глупость, конечно, она помнит, иначе не затеяла бы всю эту карусель с подложными письмами.

Тогда по-другому. Здравствуй, Доминика, зачем ты это делаешь? А она ответит: "Потому, что ненавижу тебя. Потому, что ты убил мою сестру. Потому, что ты – скотина и зэк".

Есть еще вариант: "Здравствуй, Доминика". И дверь, захлопнувшаяся перед самым его носом. Да она вообще не откроет, посмотрит в глазок и, узнав нежданного гостя, затаится. Или наряд милиции вызовет. Объясняй потом, что жертва тут именно ты. Остается сидеть и терпеливо ждать, вопрос, чего ждать?

Ее. Интересно, какая она, когда не прячется за маску Лары. По-прежнему гадкий утенок, слабая тень сестры, или чудо-птица? Тимур поставил бы на второе, уже тогда в Нике чувствовалось нечто… особенное, другого слова не подберешь. Она не была красавицей, широкоротая, ширококостная и неуклюжая, она стеснялась собственной некрасивости и искренне восхищалась Ларой.

Настолько искренне, что солгала на суде?

Сидеть здесь бессмысленно, как и разговаривать с ней, проблем не оберешься, куда проще уехать, продав квартиру. Новое место, новая жизнь и никаких призраков прошлого.

Громыхнула тяжелая подъездная дверь, и на улицу выбежала чудна́я девица. Короткие шортики и маечка-топ заляпаны чем-то красным, ноги босые, а в глазах ужас. Секунд десять девушка смотрела на Тимура, но тот был готов поклясться, что она не видит ничего. Во всяком случае, наяву. Ему приходилось видеть такой взгляд: душа блуждает в тайниках разума, и разум, распадаясь на куски, показывает ей чудесный калейдоскоп из воспоминаний и выдумки.

Наркоманы чертовы.

Он так разозлился на девчонку, что не сразу признал в ней Нику. Разве могла Ника-ангелочек, которую Лара наградила прозвищем Мышь тушканчиковая, настолько опустится? Риторический вопрос. Преодолевая отвращение, Салаватов протянул руку к этому существу, но в самый последний момент, когда пальцы почти уже коснулись грязной майки, Ника отпрыгнула.

– Не хочу! – Заорала она, что есть мочи.

– Стой!

Развернувшись, Ника бросилась прочь.

– Стой, кому говорят!

Но она даже не обернулась. Проклятье! Ника-Ника-Доминика оказалась очень шустрой девчонкой, Тимур еле-еле догнал ее. Между прочим, у самой дороги, еще немного, и эта чокнутая наркоманка, убегающая от собственных видений, нырнула бы прямо под колеса. Салаватов не схватил – сбил негодяйку в прыжке, точно охотящийся тигр газель, оба рухнули на асфальт, и Тимур зажмурился от боли в локтях. Ну вот, всю кожу содрал, такого с ним с детства не случалось.

– Дура! – Вряд ли она поймет его, в таком состоянии понимают лишь себя, да и то не с первого раза. Дура втянула голову в плечи и, закрыв глаза, тихонько заскулила.

Ну и что с ней делать?

Астра перед лицом наливалась багрянцем. Она была очень крупной, эта астра, обнимала меня своими щупальцами и не давала бежать. Мне очень нужно бежать. Далеко. За твердую черную реку, иначе Лара догонит. Но цветок не желал понимать. Лепестки тонкими змеями извивались перед глазами, и моя кровь заражалась от них этой неприглядной лиловизной. А изнутри рвались на свободу пузырьки смеха. Или плача? Они так похожи друг на друга.

Я хотела сказать астре "отпусти", но губы не шевелились. Они, наверное, склеились, оттого я потеряла дар речи. И Лара догонит…

– Успокойся. – Вдруг сказала астра человеческим голосом. Правильно, что человеческим, я же не умею разговаривать на ее языке.

– Успокойся, слышишь! Вставай. Дай руку.

Зачем ей рука, когда я уже целиком в ней сижу, только пятки приросли к твердой черной реке. Я всего чуть-чуть до нее не добежала.