Я игнорирую, а тело нет. Почти не чувствую вкуса еды.

– В любом случае, они подомнут под себя любого, кто встанет на их пути, – любимая тема папы: махинации в финансовой сфере с Танталовым. Его группа компаний занимается самыми разными направлениями в Омске. Химия, строительство, ремонт промышленных объектов, нефть. Город по меркам бизнеса не большой, поэтому любые движения у всех на виду.

– Забыла, – мама делает взмах рукой, и в приглушённых тонах дневного солнца стразы на её ногтях сверкают, переливаясь бриллиантовым отсветом. Протягивает конверт с приглашением. – Вы знаете о летнем бале цветов? Я вас приглашаю, Артем.

О нём только глухой не слышал. Каждый год после «Флоры» местные богачи устраивают в стенах музея Врубеля благотворительный бал. На старинном паркете будут плясать бизнесмены, крупные чиновники с семьями, жертвуя на аукционе немалые суммы на поддержку и процветание города. У здания разбивается красивая локация с лучшими работами ландшафтных дизайнеров. Танталов устраивает мероприятие каждый год. Событие долго смакуют после в местной прессе, типа «Омского вестника».

– Сегодня в восемь. Смокинг или вечерний костюм обязателен. Центр оцепят, так что учитывайте парковку.

Артем принимает приглашение и намеренно задевает меня, отчего волнение сбивает с толку, совсем перебив аппетит. Сил выносить обед у меня больше нет.

– Всем спасибо, мне нужно бежать. Дела, – сообщаю я, вставая, наклоняюсь к отцу для поцелуя, но он тоже встаёт.

– Я провожу тебя.

Мы отдаляемся, но я слышу, как Артем спрашивает у мамы.

– Она у вас всегда такая, внезапная?

– Быть родителем нелегко, Алисе нужна крепкая рука. Просто необходима. Направлять точно нужно. Вот представьте, сейчас так модно прыгать с парашютом. Это же опасно. Но ведь идея фикс. А вы любите риск, Артем? Давайте я к вам поближе сяду.

Мы с папой выходим на душный, почти банный воздух, и шум города нас окутывает. Жаркий сухой ветер разогревает даже больше солнца, и нечем дышать.

– Увидимся вечером, – сообщаю я, протягивая флешку.

– Давно ты меня не радовала, – он улыбается и прячет её в карман брюк.

– Пока помогала Юльке, немного записала. Там всего пять минут.

Когда-то я занималась серьёзно танцами. Это мамина мечта – произвести на свет великую танцовщицу. Травма связок пять лет назад изменила мои направления. Мама до сих пор не может этого простить. Не может настолько, что смотреть на мои попытки танцевать после восстановления не собирается. Мне жаль. Жаль, потому что она бы передумала, если бы увидела.

Отец привлекает меня к себе, обнимает и с нежностью целует в висок. Он гордится мной, и ему также, как и мне, нравится иметь от мамы секрет.

– Я солью себе, и положу в твою комнату, как обычно.

– Хорошо, вечером после бала заеду, – обнимаю в ответ. От него пахнет домом, уютом, безопасностью. Затем легко отрываюсь, соскакиваю со ступеней, не прощаясь, ухожу. Вечером всё равно увидимся сначала на балу, а потом уже дома. Предложение по работе греет душу, и мне очень хочется обсудить его с ним. Вряд ли отец не поддержит меня, но сейчас, пока идет сделка, беспокоить его не стоит. А вечером посмотрю по ситуации.

Прохожу мимо окна в ресторане и ловлю на себе задумчивый взгляд Артёма. Будет ли он на балу, и будет ли он там один?

Мы входим в фойе и проходим охрану. На руки нам ставят штампы, видные только при определённом освещении. По глазам пропускающих вижу, что платье – то, что нужно.

На мне черные капроновые колготки и плюшевый снуд интенсивного фиолетового цвета с несколькими серебристыми пампушками. На ногах туфли на высокой шпильке с серебристыми вкраплениями на черном фоне. Платье из сквозной черной органзы, юбка пересобранного фасона «солнце», под которым видны насквозь шелковые черные трусы высокой модели и плотный лифчик. Фасон классическо-строгий, под горло, но прозрачный. Я сделала выводы из сегодняшних замечаний в туалете.