Недалеко от главных ворот раскинулся молодой ясень. Сегодня его ветви украсили разноцветными лентами, веревочками, медными колокольчиками и просто отрезами ткани.

Иона потянула за шнурок и распустила волосы. Приблизившись к дереву, она поджала губы. Они пришли слишком поздно, и все нижние ветви были уже заняты.

– Вейлин, – она обернулась к своему спутнику и протянула шнурок, – можешь мне помочь? Хочу завязать на одной из верхних веток.

Он кивнул и подошел к Ионе. Но, вместо того чтобы принять шнурок из ее рук и завязать его самому, Вейлин вдруг пригнулся и, подхватив ее за ноги, высоко поднял на руках.

– Ой! – воскликнула Иона. – Что ты делаешь?

– Помогаю, – последовал невозмутимый ответ снизу. – Завязывай быстрее! Или тебе понравилось смотреть на меня свысока?

Лицо Ионы стало алее некоторых лент, что висели на дереве. Справившись со смущением, она неловко завязала кожаную веревочку на самой верхней ветке. Когда ноги вновь коснулись земли, она приготовилась высказать гневную тираду, но осеклась, едва встретившись с улыбающимися серыми глазами.

– Спасибо, – буркнула Иона, старательно отводя взгляд.

Все еще посмеиваясь над ее робостью, Вейлин спросил:

– Что загадала?

– Ничего. Я не верю в исполнение желаний лишь из-за узелка на ветке.

– Зачем тогда вообще их завязывать? – непонимающе нахмурился он.

– Моя мама всегда так делала, – пожала плечами Иона. – Это… мой способ показать самой себе, что я все еще ее помню.

– Давно ее не стало?

– Уже два года. – Она вздохнула, стряхивая с себя грусть. – Пойдем?

Путь им преградили танцующие гости. Вейлин то и дело озирался, словно высматривал кого-то в толпе. Внезапно он врезался в проходящего мимо них мужчину, от которого сильно несло хмелем. Богатая шкура неизвестного животного, украшавшая плащ чудного покроя, выдавала в нем гостя этих мест.

– Смотри, куда идешь, чернь, – выплюнул мужчина, отряхиваясь.

– Простите, господин, – низко поклонился Вейлин.

Иона подняла брови, удивляясь такому внезапному проявлению покорности, но смолчала.

Едва богач немного удалился от них, Вейлин выпрямился и с озорной улыбкой подбросил в руке небольшой мешочек с монетами.

– Ты что, обокрал его? – Иона широко распахнула глаза.

– Ему все равно, а вот для нас, – Вейлин особенно выделил последнее слово, доставая из мешочка несколько монет и вкладывая их в ее руку, – они явно будут нелишние.

– Воровать на Самхейне! – покачала она головой, стараясь спрятать улыбку. – Невозможно постичь глубину твоей дерзости.

– Каждый сам за себя, – пожал плечами Вейлин. – Это я давно уяснил. Да и если что, прыгнем через костер, и сгорят все наши прегрешения.

Пусть Иона была не согласна, но воспоминания о брате заставили ее прикусить язык. Этих монет хватило бы, чтобы все же выплатить долг Аонгусу, а затем пить и есть целую неделю.

– Так зачем ты здесь? – задала она вопрос, засевший в голове с той встречи со стражами на дороге. – И не говори, что ради пира, не поверю!

– Что ты, Иона, нельзя избегать участия в народном веселье! Сама знаешь, кто не отгулял этот Самхейн, тот не переживет следующий.

– Ну конечно, – покачала она головой и скрестила руки на груди. – Ладно. В любом случае это не мое дело. Да и знаешь… – Она прервала свою речь, когда поняла, что собеседник совсем не слушает ее.

Вейлин уставился куда-то вдаль. Он резко побледнел, и без того резкие скулы на его лице выступили еще сильнее. Иона проследила за его взглядом, но не увидела ничего необычного: просто лавка с сахарным хлебом, снующие тут и там гости да стена замка. Повернувшись обратно, она обнаружила, что осталась одна. Ее спутник словно испарился в толпе.