– Скажите, Алевтина Александровна, в комнате Екатерины, помимо отсутствия ее личных вещей, тоже был такой же беспорядок, как и в других комнатах? – спросила я.

– Нет, все было на своих местах. И кстати, Екатерина сама занималась уборкой своей комнаты, – сказала Рахматуллина.

– Получается, что вы убирались во всех комнатах, кроме комнаты девушки? – уточнила я.

– Да, – кивнула Алевтина Александровна. – Она обратилась с просьбой к Кристине Владимировне и Василию Юрьевичу позволить ей убирать свою комнату самой. Более того, Екатерина настояла на том, чтобы все – и приемные родители, и я – стучали, прежде чем войти к ней. Представляете? Я даже решила поговорить с Кристиной Владимировной по этому поводу, ну, высказала свое мнение, что негоже приемышу ставить такие условия. То есть я не прямо так сказала, не в таких выражениях, потому что это прозвучало бы довольно грубо, но смысл остался именно таким. На мой взгляд, Екатерине следовало бы не ставить свои условия семье, которая взяла ее на воспитание.

– А Кристина Владимировна не поддержала вас в этом, так? – спросила я.

– Да, она сказала, что Екатерина – очень творческая девочка, можно даже сказать, незаурядная личность, у нее настоящий талант и ей необходимо создать все условия и не мешать. Если она хочет, чтобы в ее комнату никто не заходил, то пусть так и будет, – передала слова хозяйки Рахматуллина.

И снова в словах женщины прозвучало явное неодобрение по отношению к девушке.

– Алевтина Александровна, а вы уже осмотрели все комнаты в доме на предмет ограбления? Что конкретно преступник взял из коттеджа? – спросила я.

– Видите ли, я только еще начала наводить здесь порядок и осмотрела не все до конца. Но я помню, где, на каком месте находилась каждая вещь, особенно ценная. Я все осмотрю, вы не беспокойтесь, вот только немного приду в себя. Меня и полицейские попросили сообщить им, если я обнаружу, что в доме пропало что-то ценное, – ответила Рахматуллина.

– Алевтина Александровна, покажите мне все комнаты, мне необходимо осмотреть их, – попросила я. – Вдруг преступник оставил какую-то улику. Это поможет мне в расследовании преступления.

– Пойдемте, – сказала женщина, поднимаясь.

– Скажите, какие комнаты находятся на втором этаже? – спросила я.

– Ну, там – спальня Кристины Владимировны вместе с ванной комнатой и туалетом, потом еще кабинет Василия Юрьевича. Но он закрыт со времени его смерти, там никто не бывает. Я периодически убираюсь в кабинете, а потом снова закрываю на ключ. Еще на втором этаже находятся гостевая комната и спальня Екатерины.

Сначала мы вошли в спальню Кристины Веретенниковой. Да, погром в комнате был нешуточный. Я начала методично осматривать каждый метр, чтобы ничего не пропустить. Откладывала в сторону предметы, которые мешали, и продолжала осмотр. Но так ничего стоящего и не нашла. Никакой бумажки, пуговицы или клочка материи, которые могли бы явиться зацепкой, – ничего.

Я попросила Алевтину Александровну открыть дверь кабинета покойного хозяина. Но, похоже, сюда преступник даже не заходил. По крайней мере, все вещи были на своих местах, а не выброшены на пол, как в спальне Кристины Веретенниковой.

А вот комната Екатерины Веретенниковой была так прибрана, так вылизана, что просто сверкала чистотой, как в операционной. Нигде не было не только хотя бы одного случайно упавшего листочка бумаги, но и ни одной пылинки. Мне даже почудилось, что я попала в какое-то нежилое помещение, потому что, помимо идеальной чистоты и порядка, в спальне девушки никаких лишних вещей.

Письменный стол был пустой, на нем не лежало ни блокнота, ни тетради, ни учебника, ни подставки для карандашей и ручек, да и самих письменных принадлежностей тоже не было. На компьютерном столе отсутствовал ноутбук.