– Надеюсь, знает не всё, – усмехнулся Гунэр.

Нирмала грациозно выпорхнула из-за его спины, встала перед ним, соблазнительно выставив бедро. Бывший телохранитель невольно залюбовался одетой в полупрозрачные шёлковые штаны и блузку черноволосой красавицей. На её смуглом лице для него всегда играла ласковая улыбка. Что бы ни случилось, даже когда Фахтар, выпив лишнего, бил свою наложницу, она, приходя к Гунэру, улыбалась всегда.

Впервые они встретились на пиру в честь возвращения на родину. Тогда то Фахтар и заставил её сесть рядом с Гунэром, не подозревая, что это обычное застольное знакомство превратиться в нечто большее.

– Вы опять повздорили? – спросила она, сев у его ног.

– Немного. Фахтар, всё-таки, отправляется в Азулахар – я так и знал, что он не захочет отпустить меня туда. Но с ним будет Нафаджи.

– Всё, как ты хотел.

– Да, Нирмала. Вот только я ума не приложу, как ты заставишь его взять тебя? Особенно, когда он охладел к тебе.

– Ты думаешь, любовь моя, кто-то кроме меня согласится сопровождать этого старого осла в пустыню? Вряд ли, – Нирмала засмеялась, да так заразительно, что и Гунэр не удержался. Но вдруг задумался и помрачнел.

– Я так не хочу отпускать тебя. Я боюсь, очень боюсь.

– Не бойся, любимый, – она потянулась к нему и поцеловала в губы. – Я ничуть не хуже, чем мой покойный брат, а он служил самому Магадхи. Это же о чём-то говорит.

Всегда, когда Нирмала вспоминала брата, Гунэр холодел, и в его душу забирался страх. Он помнил берег Яраны, лежавшие у кромки воды два тела. И ещё двое. Его госпожа и подосланный убийца. «Моё имя Тесава», – вспомнились слова. А потом быстрые стрелы отправили брата Нирмалы в небытие.

Как такая женщина очутилась в гареме Фахтара – загадка. Говорили, что голодную и умирающую, её подобрал на дороге сам наместник и оставил рядом с собой. Может это и так. Гунэр никогда не позволял себе спрашивать об этом. И он никогда не говорил ей, что причастен к смерти брата.

Несколько раз они сходились в учебных поединках в бывших тренировочных залах мастера Шайруэга. И после каждого раза Гунэр оставался под неизгладимым впечатлением. Порой казалось, что он сражается не с человеком, а то со смертоносной коброй, то с разъярённой тигрицей, то с коварной пумой. Но оружие в её руках каждый раз замирало в волоске от его тела.

Интересно, будет ли это так же, если она узнает, что именно он отдал приказ убить Тесаву. Самое смешное, что Фахтар так и не узнал, что помимо талантов доставлять мужчине удовольствие, у неё есть совсем другие таланты. Он всегда видел в ней послушную, красивую куклу и не подозревал, что держит в своих руках смертоносное оружие.

– Самое важное, чтобы ты сделала это незаметно. Пусть думают, что он умер естественной смертью, или от рук азулахарцев, – вздохнул Гунэр. – Только тогда ты останешься в живых. Иначе, даже Нафаджи не сможет, а может и не захочет уберечь тебя от гнева солдат.

– Я сделаю всё так, что не останется ни малейшего следа, любимый. А потом вернусь к тебе. Но скажи, почему ты не хочешь избавиться от него во дворце?

– Здесь, пусть даже умрёт он своей смертью, подозрений не избежать. Придётся потерпеть пару месяцев.

– Потерпи, любимый. Что такое два месяца ожидания, если потом впереди у нас будет целая жизнь.

Она села к нему на колени и впилась своими губами с такой силой, что он едва не задохнулся.

– Идём ко мне, скорее, – прошептал Гунэр, теряя голову от страсти.

Она закрыла глаза и прижалась к его плечу, когда он, подхватив её на руки, быстро зашагал к расположенной за троном тайной двери.

Красивые, смуглокожие юноша и девушка, брат и сестра стояли перед огромным, грязным, словно только что отрытым из земли, сундуком. Трухлявый, ржавый замок в одно мгновение рассыпался пылью под сильными руками молодого человека. Затем он открыл прогнившую крышку и запустил внутрь руки. Не было видно, что лежало там, но вот юноша выпрямился, держа в руках две переливающиеся жемчужным сиянием кольчуги. Они одели их – и та и другая казались сделанными точно по их фигурам. А потом из земли около ног начали расти цветы, страшные чёрные цветы. Каждый из подростков сорвал по одному, и они вдруг превратились в чёрные мечи, острия которых светились багровым пламенем.