Наконец вампирша шагнула в залу. Грациозно и неторопливо. Шла, равномерно стуча тонкими каблучками по глянцевому полу. Мельком взглянув на Михаила, больше уделила внимания тем, кто был прикован к стульям.

— Красивая у тебя дочь, — довольно нахально заметил Светлый, едва удерживая маску спокойствия на своем лице. — У вас с ней ничего общего.

Юная княжна двигалась на зависть любой Высшей. Без сомнения Лилит одарила свою дочь, не жалея красоты и… дерзости.

Длинное платье из струящейся ткани скрывало почти все от взора окружающих, обнажая лишь тонкие запястья и изящные щиколотки. Но и этого хватило. Михаил ярко дорисовал в голове все, что было скрыто под алой тканью, и невольно оскалил белоснежные клыки от нетерпения. В груди появилось уже знакомое жжение, только в этот раз Светлый князь был к нему готов, и удар собственного сердца не стал для него сюрпризом. Но стало сюрпризом для Александра. Он дернулся всем телом, зашипел, практически теряя человеческий облик.

— Я могу уже называть тебя папой? — поинтересовался у него Михаил, ликуя.

Да-а-а… Именно он так и представлял реакцию своего врага. Злость и неподдельная растерянность. Прекрасно.

— Играеш-ш-шь с огнем, — прошипел тот в ответ.

— Не думаю. Ты чтишь истинность. Ты чтишь законы, давно покрытые многовековой пылью. И не тронешь «сердце», тем более «сердце» собственной дочери. Так ведь, моя княгиня? — он обратился к юной вампирше.

Пока не видел отец, Элеонора позволила себе смотреть на Светлого князя с раздражением и разочарованием. И скривила красивое личико так, словно Лилит соединила ее судьбу с судьбой клопа или дождевого червя.

Она остановилась, приложила узкую ладонь к груди.

— А ты мне не верил, папá, — произнесла она, шумно вдохнув воздух и улыбаясь. Сердце княжны стучало громко, тревожно и беспорядочно. Она сделала еще несколько шагов. Окинула поддельно ликующим взглядом Михаила и, ехидно улыбаясь, склонилась перед ним. — Мой князь, — произнесла она трепетно. — Мое сердце бьется в унисон твоему.

— А мое в унисон твоему, — ответил Светлый князь, протянув руку к девичьей талии.

— Не-е-ет! — Александр не позволил коснуться дочери. Перехватил ладонь Михаила, рывком оттаскивая его от Элеоноры. — Ты не можешь быть истинным для моей дочери. Ты… и она! — пугающий холодный смех смешался с рычанием. — Ош-ш-шибка!

Михаил рывком освободился от захвата, посмотрел на врага с превосходством.

— Наши сердца бьются, Темный. Мое и твоей дочери. Ты слышишь это. И слышат другие, — он указал на словно примерзших к каменному полу Константина и Малиса. — Я призываю их в свидетели, как и своих братьев и сестру, — четверо Высших один за другим приходили в себя, освобождаясь от цепей и неуверенно поднимаясь на ноги. — И заявляю свои права на княжну Темных вампиров. На твою дочь, Александр.

— Ты пытался ее убить, — Александр закрыл дочь собой.

— А кто в этой жизни не ошибался? — парировал Светлый.

— Я отказываю тебе в праве!

— Идешь против истинности? Оказывается, законы пишут для не всех.

— Я иду лично против тебя. И если дочь не пожелает признать в тебе пару, я убеждать ее не стану, а ты не посмеешь к ней прикоснуться.

— Ну это решать не тебе, па-па, — Михаил не скрывал издевательской улыбки. — И если нужно, я заберу ее силой. Возьму твой улей штурмом. Перебью всех, кто встанет на моем пути. И я буду прав.

— Не нужно, — отозвалась юная княжна. — Я признаю тебя, — она вышла из-за спины отца, подошла к Михаилу и прикоснулась к его предплечью, плавно скользя прохладными пальцами по коже. — Я давно выросла, папá. Теперь ты точно это понял.