Кощей хлопает по плечу, а затем поднимает и тащит в соседнее помещение. Запирает дверь. Он хоть и худой, но жилистый. А может это я стала слишком легкой?

– Как тебя зовут, Кощей? – шепчу я, вытирая губы. Не чувствую ничего кроме боли и слабости.

Он усмехаясь, отвечает:

– Аким. Но можешь называть, как хочешь.

Его кожа осыпана точечными шрамами, но он довольно милый. Парень чешет острый нос, потирая кожу меж глаз. Он подводит меня к двери. Хватает на полу черный пакет и, вручая его мне, щелкает щеколдой.

– Аким, они меня найдут, – я поднимаю руку и показываю на кольцо, которое связывает нас с Марком.

– Ты успеешь его снять. Только сделай то, что я тебе говорю. Внимательно слушай. Мнемоны быстрые, реагируют молниеносно. Даже без Марка справятся.

Меня типает от этого имени. Вряд ли он жив остался. Не успеваю отреагировать на мысль.

Аким психует:

– Ни о чем сейчас не думай! Доберись до Зимовских. Просто вперед и не оглядываясь! Ты слишком ценна. Если сделаешь, как говорю, скоро выберешься из этой истории.

Я не спрашиваю подробностей, потому что и дураку понятно, что этот парень в курсе того, что происходит. Он знает и про магов, и про память, и про фальшивое замужество. Его бусинки зрачки беспокойно бегают. Он прислушивается.

– Вика, в пакете адрес – доберешься туда. Там Лиза – она отменит связь, – Кощей открывает дверь. Я съеживаюсь от утреннего холода, что окутывает с ног до головы. Вязкий туман размывает площадь, а деревья вдалеке кажутся кудрявыми великанами без ног.

– Но я не могу идти вот так, – показываю на сорочку до пят и длинные рукава, как у Пьеро.

– Сейчас выберись с территории больницы. Около остановки, – он показывает направление, – есть ниша. Там переоденешься. Четыре утра, вряд ли ты кого-то встретишь. Медлить нельзя. Беги! – он выталкивает меня наружу. Я не успеваю сказать «спасибо» – за спиной захлопывается дверь.

Делаю, как велел Аким. Иду, слившись со стенами. Наклоняясь под окнами, добираюсь до ворот. Пышные кусты разложились так, что вылезли на дорогу и крайние ветки прилично обтрепались из-за проезжих машин. Вижу впереди остановку.

Быстро переодеваюсь, не обращая внимания на боль. От адреналина мне слишком жарко. В пакете нахожу кеды, напяливаю их прямо на окровавленные ноги. Нет времени менять носки.

Не хочу больше в плен. Впереди уже вижу проблески надежды.

Я вырвалась из банки. Выпорхнула на свежий воздух и больше не полечу на пламя, помня, как жалят его языки.

* * *

Теплый луч солнца бродит по щеке. Открываю глаза. Нужно вспомнить, что случилось.

Вика!

Я приподнимаюсь, но тут же заваливаюсь на кровать, от бессилия.

– Крылова, что ты наделала? – шепчу в потолок.

Тянусь за водой на тумбочке.

В комнату забегает Марина. Она протягивает мне стакан и помогает сделать глоток.

– Ее нет. Я упекла девку в психушку.

– Что?! – подскакиваю, но Марина резко придавливает плечи и опускает на подушку. У меня слишком мало сил, чтобы сопротивляться.

– Откажись от этого задания, Марк. Ты ничего от нее не добьешься. Разве не видишь, что она такая же как мы, только не раскрытая?

– Вижу, наверное… – выдавливаю. Гневно смотрю на медсестру, затем хватаю ее за руку и сжимаю, что есть мочи.

Марина округляет глаза.

– Отпусти, что ты делаешь?

– Сейчас же верни ее! Глупая дура! Я почти вытянул все, что нужно.

– Но она чуть не убила тебя! – верещит девушка.

Я раздраженно выдыхаю. Как осточертела. И почему в помощники попалась именно такая дурочка?

Аккуратно опускаю ноги с кровати. Отпихиваю Марину в сторону. Хватаясь за стенку, добираюсь до ванной.

– Марк, я едва спасла тебя. Ты трое суток пролежал без сознания, – лепечет девушка и, как собачонка, идет следом. Пытается помочь, но я брезгливо отряхиваю ее пухлые руки.