– Ой, – прошептала девочка. – Вот мы попали, Лайни! Скорее буди посох! Скорее!

– Др-р-е-е! Гре-е! Ф-р-ре-е! – подтвердил Кыш и вцепился в плечо Хозяйки.

– Почему они… таращатся на меня сосульками? – казалось, ещё немного, и Миа не выдержит от ужаса.

Снежить приближалась.

– Потому что много веков назад в огромном имперском городе древние слуги Просветлённых спрятали один из Осколков, – хмыкнул Люсий, явно довольный, что его слова произвели такое впечатление на хозяина. Странный фантом предпочитал держаться на безобидном расстоянии, то и дело срывая с деревьев листву чтобы кружить её во всех мыслимых сочетаниях с ветками, мусором и комьями земли. Видимо, его крайне забавляли подобные игры, каких существу, судя по энтузиазму, явно не хватало в Бездне.

– Ты спасёшь мою чугунную голову, самый чудесный олух из всех олухов Царя Острозубов! – закричал Зар. – Если мы успеем попасть в Мерегост до того, как про Осколок расчухают наши конкуренты. Менее чудесные чем ты, разумеется! Он гораздо ближе всех остальных городов, к тому же – именно на него направлены Знаки мерцающих на дне моей Чаши! Мы спасены!

– Хозяин, позволю себе заметить, но до Мерегоста – несколько десятков миль, – огромные глаза паренька, казалось, собирались выскочить из орбит. – К тому же, у нас нет гарантий, что Осколок ещё не забрали!

– Ты прав, дитя моё. Прав, мудрейший идиот из всех человеческих охломонов, – неожиданно спокойно пропел карлик, а его хитрющие глаза заблестели, как у него всегда случалось, если накрывала очередная волна возбуждения. – Но я смогу это проверить, если проведу ритуал. Один замечательный ритуальчик, позволяющий мне отследить… хм… как учил ещё сам Меедорн, да не облысеет во век его седая голова… отследить наш Осколочек по эманациям! Ха-ха-ха! По самым психически неустойчивым, вкуснейшим отпечаткам Силы! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а-а!

– Но… это же невозможно… – вздохнул Люсий и с удивлением посмотрел на карлика, а тот с детской улыбкой отплясывал вокруг него сумасшедший танец, потрясая Чашей. Смертоносные искры едва не выплёскивались на землю, но всякий раз этому эксцентричному мастеру удавалось совершенно интуитивно удержать равновесие, не дав выплеснуться чудовищной мощи. – Такое доступно лишь архимагам, насколько я слышал, да и то при некоторых сложных условиях.

– Верно! Верно! О, самый тупоголовый из гениальных отроков! Я подарю тебе свободу и отпущу на волю, наградив самым радостным пинком, что ты в счастливом полёте приземлишься в родной Кливии, если мы добудем Осколочек! Ха-ха-ха! Мы спасём весь мир! Вдвоём! Как Лаэрт и Лавейн сделали это полтораста лет назад после нашествия Хаоса! Спасём и уничтожим его во славу Шарги и всех возлюбленных острозубьих бабушек, клянусь моим фингалом, полученным от самого Белого Единорога!

– Вам нехорошо, Хозяин? – Люсий отпрянул от Чаши, она вспенилась алыми искрами и фыркнула на парня фиолетовыми пузырями. Из сосуда высунулась омерзительно довольная кабанья морда с почти слоновьими ушами, облизнулась на кливийца, радостно хрюкнула, но тут же спряталась назад, заметив Зара.

– Да! Да! Да! Мне ещё ни разу не было насто-о-олько нехорошо, как сейчас, ты, Чудная Человечность Человеколюбивых Чудомордов! Аха-ха-ха! У-и-и-и-и-и! – голос карлика сорвался на восторженный фальцет. Карлик проделал невероятное танцевальное па и взмахнул пылающей Чашей, выстрелив сразу тремя струями фиолетового, оранжевого и розового пепла, они взметнулись ввысь и обрушились в нескольких метрах от остолбеневшего паренька на землю, обрисовав потрясающий воображение, сияющий трёхцветный узор почти в два человеческих роста.