– Прости меня, – услышал я.

Что я мог на это ответить? Прощать ее мне было не за что, но, глядя на ее заплаканное личико, такое для меня родное и дорогое, тихо сказал:

– Я так боялся, что потерял тебя и не смогу вернуть. Что не успею. Хотя… куда бы ты не уехала, я нашел бы тебя.

И вдруг в салоне прозвучал её счастливый смех. Я закрыл глаза, слушая его и понимая, что жизнь прекрасна, что все вернулось на круги своя и мне несказанно повезло, что Дана мудрая женщина, хотя и молодая. Она поверила мне сердцем и душой, не позволив разуму и эмоциям управлять собой.

В дом я тоже внес её на руках и, не останавливаясь, поднялся на второй этаж. Бережно положив Дану на кровать, я присел рядом. Взявшись за руки, мы молчали, не отводя друг от друга глаз. Потом моя девочка снова заплакала.

– И с чего это вдруг? – удивился я.

– От счастья, что всё встало на свои места и мы снова вместе, что я дома и весь этот кошмар остался на

Сицилии.

Дайана не задала мне самого важного для нее вопроса: что я делал в спальне Джеммы в её постели? И в этом была вся она: сдержанная, воспитанная, корректная. И я не стал дальше мучить её своим молчанием, рассказав всё в мельчайших подробностях. Она слушала, не перебивая, а когда я замолчал, спросила:

– Ты ей простил этот мерзкий поступок?

– Нет.

– И как ты поступишь?

– У меня-то и выбора нет. Я не могу её изгнать из «семьи», поскольку она не предала её, не совершила поступка, который подпадает под понятия «Закона чести». К тому же она очень хороший менеджер и прекрасно справляется со своими производственными обязанностями. Уволить её с этой должности я не могу, так как нет серьезных оснований. Она совершила безнравственный поступок в отношении тебя и меня, но это уже наше частное дело. Исходя из этого, я могу запретить ей приезжать на нашу свадьбу и общаться с нами, то есть посещать наш дом, присутствовать на тех мероприятиях, где будем мы, встречаться с нами у наших родственников. На этом мои полномочия заканчиваются.

– Что ж, этого достаточно, – сказала Дана. – Главное, чтобы я её не видела лишний раз и она не нервировала меня своими выходками.

И Дайана рассказала, как Джемма водила её по всем нашим с ней местам. Я возмутился до глубины души:

– А почему ты с ней ходила, как теленок, выслушивая всю эту чушь?

– Ты же знаешь свою бывшую любовницу. Она ведь перед всеми объявила, что забирает меня с собой, чтобы показать все места, где ты рос. Возвратись я и скажи, куда она меня на самом деле повела, получился бы скандал. Джемма бы обязательно вывернулась, обвинив меня в заведомо ложных наговорах на нее, и поверили бы ей, а не мне. Момент был не подходящий, но я наверстала свое, когда представился случай. Так что быть теленком иногда полезно в стратегических целях.

И Дана рассказала, как поквиталась с Джеммой, оставшись победительницей.

Я громко расхохотался, представив себе эту картину. Дана какое-то время терпела, а потом подключилась к веселью. И мы долго смеялись, как дети, выплескивая вместе со смехом все напряжение последних суток.

Когда успокоились, я бережно раздел Дану, полюбовался ею – и мы занялись любовью. Не сексом, а именно любовью, нежной, трепетной и сладостной.

После сна и душа отправились на ужин. Лучия превзошла все наши ожидания, подав поджаренные кусочки ветчины в чесночном соусе, овощную минестру, спагетти и фиорентину. Я достал бутылку Но́биле ди Монтепульча́но, одно из классических красных сухих вин Италии, разлил в бокалы, и мы приступили к поглощению пищи. Сказалось отсутствие еды в течение дня. Потом с панна-котта выпили по чашечке кофе deca и вновь вернулись в спальню, но уже спать, так как устали безмерно: и морально, и физически.