Она бросилась на Джавохири и повалила ее на пол, усевшись сверху и отвешивая оплеухи:

– Обезьяна! Головешка! Я тебя научу почтительности!

Джавохири вопила, как резаная, но освободиться от разгневанной Анджали не могла и только бестолково отбивалась. Бросившиеся на помощь апсары попытались оттащить Анджали, но в ту будто вселился сонм демонов. Вцепившись в волосы Джавохири, она несколько раз ткнула ее лицом в пол, приговаривая при этом:

- Кланяйся моему учителю! Кланяйся! Еще и языком своим поганым…

- Анджали! Прекрати! – воскликнула наставница Сахаджанья, придя в себя.

- Она оскорбила вас, - ответила ей бывшая ученица, тяжело дыша и сдувая со лба прилипшую прядку. – Я ее научу…

- Если сама такая почтительная, то послушай меня – прекрати немедленно! – приказала Сахаджанья.

Анджали нехотя отпустила Джавохири, отходя к наставнице и снимая стеклянный браслет, который разбила в драке. Ее поверженная соперница медленно поднималась, и две апсары подхватили Джавохири под локти, помогая устоять на ногах.

- Какая гордячка! – не могла успокоиться Анджали. – А вот я не считаю позорным получить подзатыльник от своей учительницы, - она приняла прах от ног Сахаджаньи и сказала: - Можете наказывать меня, как угодно, наставница, но я не смогла сдержаться. И не сдержусь снова, если эта дура посмеет открыть на вас рот.

Джавохири тем временем оттолкнула помогавших ей апсар и поднесла руку к лицу.

- Ты меня поранила! – сказала она, глядя на пятнышки крови на пальцах. – Ты меня поранила, сумасшедшая!

У нее на скуле и правда виднелась царапина, нанесенная разбившимся стеклянным браслетом.

- Так тебе и надо, выскочка, - отрезала Анджали.

- Я этого так не оставлю, - сказала Джавохири с ненавистью.

- А что сделаешь? – не осталась в долгу Анджали. – Пожалуешься господину Шакре? Вперед, беги, только серьги не потеряй! Он уже не только твоего лица не помнит, но и того, что когда-то сунул тебе пару раз!

Апсары ахнули от такой грубости, но некоторые отвернулись, пряча усмешку, а кто-то не сдержал и смеха, прикрываясь пальмовыми листьями, заменявшими веера. Джавохири затравленно оглянулась, покраснела, потом побледнела, и сказала с угрозой, тыча пальцем в Анджали:

- Тебе это даром не пройдет, проклятая! Чтобы тебе достался в мужья грязный пес! Самый мерзкий, самый отвратительный…

- Замолчи! – крикнула наставница Сахаджанья, заслоняя собой Анджали. – Недостойно дайвики разбрасываться проклятиями на сваямваре!

Джавохири отвернулась и схватила платок, который ей подали, чтобы утереть кровь.

- А ты, - повернулась к Анджали Сахаджанья, - уйми длинный язык, пока и в самом деле не испортила свою дхарму. Садись, я переплету тебе волосы.

Притихшие апсары продолжили подготовку, Джавохири удалилась, а Анджали погрузилась в мрачное молчание.

- Не делай такое похоронное лицо, - шепнула ей наставница, - иначе отпугнешь даже тех, кого привлекут твои молодость и красота.

Наконец, приготовления были закончены, и апсары пестрой стайкой порхнули к выходу.

Им предстоял общий танец, а затем короткие сольные танцы, во время которых и предстояло сделать выбор.

Каждой апсаре дали по душистой цветочной гирлянде, и девушки выбежали на площадь, посреди которой горел огромный костер, а вокруг толпились мужчины – молодые, разгоряченные, полные страстного желания.

Появление девушек вызвало настоящую бурю – крики, смех, вой и свист взлетели до небес. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то топал – в таком чудовищном шуме невозможно было танцевать под нежную музыку вины и флейт, поэтому музыканты играли на больших барабанах – пакхаваджах и тавилах, отстукивая бешеный ритм ладонями и деревянными палочками.