А что же дальше? Нейросети в решении своей главной задачи, которую они видели в превращении всех людей на Земле в беззаботных и счастливых особей, были неутомимы в своих поисках. Они не знали сна и покоя, неустанно совершенствуя Метавселенную, заботясь о том, чтобы организмы подопечных получали требуемое количество пищи и вовремя избавлялись от отходов жизнедеятельности, о чем на заре эры компьютерных игр мечтали многие геймеры. Пока что роды проходили вне виртуального мира, но нейросети работали над тем, чтобы и зачатие, и вынашивание плода, и само разрешение от бремени превратились для женских особей в увлекательное приключение, не связанное с болью и физиологическим недомоганием.

Работали нейросети и над тем, чтобы люди оставались обитателями Метавселенной буквально – от рождения и до смерти, практически не соприкасаясь с унылой действительностью мира реального. В идеале человечество должно было стать единой биомассой, миллиардами мозговых ячеек, без тел и лишних физиологических отправлений, но до этого было далеко. Неужели же человеку навсегда суждено стать лишь живым придатком машинного разума? И больше никогда он не сможет самостоятельно определять собственную судьбу? Разве ради этого тысячи лет люди боролись за независимость, свергая тиранов, защищая право быть самим собой, верить в своего Бога, говорить на родном языке, соблюдать обычаи предков? Ответить на этот вопрос предстояло одному из маргиналов, живущему где-то в электронных недрах Нейро-сити…

Неведомая глубина

Утром Шон просыпался от звуков, которые проникали в его сознание каждую ночь. Правда, утро, ночь, день, вечер были для него всего лишь словами, за которыми не скрывались чувственно воспринимаемые образы. Двенадцать часов условных суток потолочные панели испускали молочно-белое свечение, а на тринадцатом начинали медленно тускнеть, пока не гасли совсем. Это означало, что пора ложиться на узкий пластиковый лежак, покрытый тонким поролоновым матрасом, и закрывать глаза.

Спишь ли ты при этом или просто лежишь, вглядываясь в пустоту, значения не имело. Шон делал это по привычке. В Инкубаторе, где он рос, все воспитанники обязаны были ложиться, как только прозвучит сигнал отбоя. Став взрослым, Шон мог бы и не следовать этой привычке, но не находилось причин изменять ей. Сны питаются дневными впечатлениями, а какие впечатления могут быть у человека, который сидит в четырех стенах день-деньской?

Серые, безликие стеновые панели, молочный свет. Трижды в день раздается звонок, означающий, что можно открывать приемную камеру центрального продуктопровода – завтрак, обед, ужин. Дважды включается подача воды в душевой кабине. Лишь смывное устройство унитаза работает без перерыва. Использованную посуду и столовые приборы мыть не нужно. Когда в них отпадает надобность, открываешь лючок утилизатора и сбрасываешь тарелки и приборы, сделанные из прежде уже использованных, а теперь переработанных стаканов, ложек и остатков пищи.

В Инкубаторе воспитанникам рассказывали об устройстве Нейро-сити. Дети одного пола сидели в креслицах, расположенных амфитеатром, и смотрели на экран, где кривлялся мультяшный клоун, устраивая для малышни виртуальную экскурсию по городу, которого они никогда не увидят воочию. Раскрашенная кукла упирала главным образом на то, насколько все продумано в их замечательном городе: полностью автоматизированные фабрики производят пищу и одежду, энергостанции снабжают электричеством, а гидроузлы – водой.

Рассказывал клоун и о том, что у жителей Нейро-сити нет никаких забот. По достижении пятнадцати лет они получают право самостоятельного пользования нейрокапсулами. В самом Инкубаторе их саркофаги не применялись. До шести лет воспитанники обучались восприятию Метавселенной с помощью VR-очков и простеньких контроллеров, с шести до двенадцати уже можно было пользоваться полноценным костюмом со шлемом, позволяющим полностью погрузиться в виртуальный мир.