Борис вёл лодку грамотно.

С запасом огибал языкастые косы, оставляя в стороне гигантские заломы с чёрными глубинами и тихие затоны со стоячей водой. Зряче огибал валуны и уверенно читал топляк, который был почти не заметен. Саша крепко держался за деревянную скамейку и с любопытством первопроходца смотрел по сторонам, наблюдая за тем, как меняется река.

Правый берег здесь вздыбился высокими сопками. Словно огромные кони, изогнувшие зелёные гривы к водопою, застыли они молчаливо и торжественно, почти отвесно низвергаясь в реку. Тайги на склонах почти было. Редкие деревья отчаянно цеплялись за крутые бока холмов, невзирая на огромные валуны, каменистые осыпи и слоистый плитняк. Изгибаясь, стволы их тянулись вверх, упрямо держась кривыми и сильными корнями за красные и белые тысячелетние камни. На макушках сопок лес опять становился густым. Снова превращался в непроходимую чащу.

Левый берег был совершенно другим. Равнинным. Тут непролазной пущей к самой воде подступали остролистые низкорослые кустарники, утопающие по пояс в высокой траве. Позади них, но совсем близко темнела тихой стеной дремучая тайга.

Обогнув на скорости длинную косу, неожиданно очутились перед очередной протяжённой скалистой грядой, обрывающейся в реку глубокой тёмной ямой. Юра обернулся, замахал рукой в сторону берега. Борис тут же сделал крюк, выбирая место среди больших камней, чтобы причалить. Сбросил газ и заглушил мотор. Лодка плавно осела на воду, продолжая двигаться по инерции, и достигнув берега, упёрлась в плоский валун.

Юра вмиг оказался на нём, а потом быстро спрыгнул на каменистый берег и уже вязал лодочную верёвку к жёстким корням небольшого куста.

– Юра, смотри, какая хорошая ямка здесь. Длинная, глубокая. Как раз для твоего спиннинга, – Борис закурил, пуская носом дым.

– Да-да, я её только увидел и сразу тебе махнул. Я тут останусь, а вы дальше плывите, – он скреплял звенья спиннинга. Снасти на хариуса у него не было. Но зато в компании был рыболов, который мог поймать добычу покрупнее.

– Вот человек нам на ужин леночка словит, может, даже таймешонка, – хохотнул Борис и потянулся к рюкзаку, в который ещё в лагере сунули бутылку. – Давайте-ка, хлопцы, по пять капель за это!

– Боря, а давайте не «давайте»? Сколько можно? Прошу же тебя по-человечески! – недовольным тоном буркнул Саша.

– Шура, ну мы же на отдыхе! Чего ты ругаешься сегодня? – Борис отшвырнул окурок в воду, наклонился и зашарил рукой среди вещей по лодочному дну.

– Где-то тут посудина болталась… – бормотал он.

– Хорошо, но по чуть-чуть, – Саша неохотно сдался. – Только на реке больше не будем, это в последний раз!

– Я с вами за компанию постою, – Юра с удочкой в руке и вещмешком за плечами задержался. Он не употреблял. Вообще.

По очереди плескали в металлическую эмалированную кружку. Выпили, не спеша передавая ёмкость из рук в руки. Закусывали салом и хрустящим хлебом.

Потом Юра отвязал верёвку и толкнул лодку от берега. Двигатель, сердито рыкнув оборотами, тут же поднял полегчавшее судно в дыбы. Через минуту лодка уже пропала за поворотом, и лишь оттуда доносился удаляющийся вой мотора.

Саша теперь сам разместился на носу лодки, внимательно высматривая перспективные места для рыбалки.

На левом пологом берегу временами надолго вплотную к реке придвигалась и сама непролазная тайга. Тогда непроницаемой стеной проплывали мимо величавые ели и пихты, пугая взгляд кособокой замшелостью и вычурными косматыми гирляндами серо-зелёного лишайника, безжизненными лохмотьями свисающего с ветвей. Лес был настолько близко, будто вёл схватку с водой за сушу, давил, напирал и не хотел отступать, принося в жертву самого себя. Некоторые деревья, подмытые паводками, кренились над рекой, напоминая наполовину склонённые флаги. Только что на полном ходу пронеслись очень близко от согнувшейся огромной старой берёзы, будто в предсмертном стоне плаксиво опустившей длинные ветви почти до самой воды. Саша вытянул в сторону стремительно промчавшегося мимо дерева руку, чиркнул пальцами по редким и желтеющим листьям измождённого медленным умиранием великана.