Холодная как лёд и тёплая будто солнышко на пригорке. Ох, как же она прекрасна. Напась моя! Беда!»

По деревне расползались слухи о необычной девушке и её колдовских способностях. Никто ни разу не слышал голоса Василисы. А если у её родных спрашивали об этом, они меняли тему и уходили от ответа. Всё это давало ещё больший повод распускать сплетни и развивать, что есть фантазии, различные домыслы.

Любовь заставляет действовать! Она является самым действенным двигателем. Самый несмелый и скромный человек будучи влюблённым, становится смелым и решительным. Тихон собрал волю в кулак и постучал в ворота.

– А… Тихон! Заходи. Чем могу быть полезным?

Фёдор Кузьмич поприветствовал неожиданного гостя.

– Поговорить надобно!

– Так чего ж стоять? Айда в дом.

Мать, у нас гости! Сооруди – ка нам чего на стол по – скорому.

– Доброго денёчку вам! Сейчас – сейчас. Жара стоит несусветная. Токмо принесу редьку с квасом. И картошки в самый раз подоспели.

– Ну слушаю тебя, Тихон! И думать не могу какие дела обсудить решил?

Тихон снял фуражку и начал теребить её пальцами от нестерпимого желания расставить всё по местам. Волнение накрывало волной и смелость предательски отступала… Совладав с собой, он сказал твёрдо и уверенно:

– Фёдор Кузьмич! Тут тако, значится, дело. Люблю я её! Всем сердцем люблю! Вот больше жизни.

– Кого, мил друг? Ты уж прости меня старого. Не вразумлю об чём толкуешь?

– Дочь вашу. Василису.

Воцарилась тишина. Фёдор Кузьмич отодвинул тарелку и глубоко посмотрел в глаза Тихону.

– Мать, поди к нам! Тут и тебе полезно слышать будет.

Евдокия Власовна вышла в комнату.

– Повтори ей, что ты сказал.

– Я люблю вашу дочь! Василису. Больше жизни.

– А Вася – то знает? Ты ей – то говорил, растерянно спросила женщина?

– Я много раз пытался. Но она улыбается и только. Уходит…

– Вот так! Так вот! Она и не ответит.

– У ей жаних есь? Ага? Другого любит она? Свадьба же, судачат, скоро?

– Это кто это судачит?

– Ну как хто? Все! Вся деревня. Сваты же были? С городу?

– Ох, Тихон, Тихон… И сам не ведаешь, куды лезешь. Раз пришёл, смелости набрался, будь по – твоему. Скажу как есть!

Василиса зашла в комнату и улыбнулась. Увидев гостя и занятость родителей, смутилась и вышла обратно.

– Сейчас я скажу тебе правду. А ты, клянись, не понесёшь её по людям и оставишь здесь. В моём дому.

Тихон был необычайно взволнован.

– Я клянусь!

– Смотри. Со мной не шути. Дал клятву – дяржи!

Василиса глухонемая. Она не слышит и не говорит. Недуг поразил её в самом младенчестве. В ответ она всегда улыбается. Фёдор Кузьмич расчувствовался и в глазах отца блеснули стеклянные слёзы. Евдокия Власовна уголком платка стала осушать покатившиеся прозрачные капли.

Тихон побледнел. Он молча смотрел на родителей Василисы и никак не мог переварить услышанное. Он не смел уточнить главное.

– Моя дочь – самый чистый и ранимый цветок! Она полна любви и доверия к энтому миру! Ведь её душа – ангельская! Её слух не осквернён. Душа чиста как первый снег. Василиса изъясняется с нами по – своему. Мы понимаем друг друга. И моё самое больное отцовское место – допустить до сердца родительского мысль, что если нас не станет, её кто – то может легко обмануть, обидеть.

Тихон никак не мог осознать открывшееся.

– А ведь мне ни разу в голову не пришло, что Василиса меня не слышит!

А как же вы в замуж не боитесь отдавать?

– Да в какой замуж? Глупости. Хотя чего сердцем кривить, хотел бы я дочке своей счастья земного! Ох, как хотел бы!

– Так сваты же были?

– Да врач это был с супругой. Он с малых лет наблюдает дочку. А теперь уж как родные мы с ними сделались.