– Да пробовал. Молчит да улыбается. А глаза добрые – добрые! Выслушала и ушла восвояси. А я как улыбку еёную увидал, так ещо боле в страданья вдарился. А тут, говорят, сваты в их доме были третьего дня. К свадьбе дело. От безысходности не спать, не ись не могу. Глаза токмо закрою, а она тут и есть сразу с улыбкой своёй ангельской. Вот напась на меня обрушилася! Думал от хвори люди помирают? А оказыватся, не токмо, от любви тоже.

– Тихон, ты вот что! Как увидишь её, али в глазах нарисуется образ еёный – в аккурат в энту минуту молитву читай! Нечисто тут. Не может так быть, шоб от бабы мужик рассудком недомогал! Нравиться – дело обычное. А тут нет! Нечисто с энтой историей. Поди шта наколдовала чего? Свят, свят! Оборони, Господь!

Прохор трижды перекрестился.

Василиса была третьим ребёнком в семье. Когда переехали с родителями и двумя старшими братьями в деревню, ей исполнилось семнадцать лет. Доподлинно неизвестно какие обстоятельства продиктовали этот переезд, но усадьбу они приобрели отличную для сытой деревенской жизни. Сам дом был добротный и к нему прилагались земля немалая, плодоносящий сад и множество построек для внушительного хозяйства. Отец Василисы был человеком почитаемым и много времени уделял делам насущным. Матушка крайне мало бывала на людях и местные приписали ей такие качества, как сдержанность, скромность. Братья помогали по хозяйству и оба были к тому времени женаты. Жили все вместе. У старшего брата жена была на сносях. А когда их сын появился на свет, они купили небольшой дом и приступили к самостоятельной жизни. Семья выделялась своей обособленностью. Все были приветливы с другими и одновременно закрытыми. По деревне мигом разнеслись слухи о необыкновенно красивой молодой девушке. Её миловидная улыбка покоряла сердца с первого взгляда. И Тихона эта участь не миновала.

– Тиш, а Тиш!

– Ну чего тебе, Варька?

– А правду глаголят, что ты по приезжей Василиске сохнешь?

– Чё придумываш? Заняться тебе не чем ли чёли? Нашла чё слушать.

– А чё ты стушевался сразу? Чё красный – то весь сделался?

Варвара с грустинкой взглянула на Тихона.

– Пустое это! Она, говорят,… ведьма? Её голоса никто никогда не слыхал. Смотри, шоб не заколдовала. Дураки вы все! Только и слышно как о ней судачите. И чего нашли в ней такого? Обычная! На меня наряды еёные напяль, дак и я павой ходить буду.

– Варька, хватит огород городить! Не опостыло сплетни собирать? Вот и собираш по деревне – то… Чё ты понимаш в красоте – то?

– Ты много понимаш!? Как крот слепой. Счастья сваго не видишь. Разул бы зенки – те, дак и не страдал бы попусту. Тьфу ты! Тошно.

Варя ушла в дом и заплакала. Уж больно мил ей был Тихон. Но он ни в какую не хотел разглядеть в ней прекрасную партию для судьбы. И кроме как Варькой никогда её не называл.

Весёлая и озорная с яркими огненно – рыжими длинными волосами, она, скорее, воспринималась больше как друг. Как ровня. К слову сказать, Варвара отличалась не слишком покладистым и сговорчивым характером. Не нужно было очень стараться, чтобы увидеть её норов.

В один из дней Тихон свернул в заулок на соседней улице, чтобы искупаться в реке, спасаясь от назойливой жары. Чуть лбами они не столкнулись с Василисой. Она гнала гусей от воды. Тихон встал как окаменевший и полностью растерялся. Василиса посмотрела ему в глаза и добродушно улыбнулась. Ускорив шаг, девушка удалялась из проулка, подгоняя вицей гусят.

– Василиса! Подожди! Объясниться надо. Ну подожди же!

Никак не реагируя, не оглянувшись, Василиса исчезала в направлении своего дома.

«Вот как энто понимать? Она даже не считат нужным оглянуться в ответ на мои слова. Пошто така бессердечность? Бессердечная.