– Нет такого имени!

– Ну как же нет! Башкиры знают, что Кадима означает древняя, связанная с прошлым. Но ты можешь звать меня Катюшей, если нравится.

Васька долгим взглядом посмотрел на девушку. Она как будто сверкала и переливалась как бриллиант самой чистой воды. От нее шли свет и радость, и он неожиданно сдался, поверив, что все было на самом деле.

– Неужели ты хочешь за меня замуж? – наконец проговорил он.

– А ты возьмешь? – подмигнула ему красавица.

– Возьму.

Известие о том, что ставший лекарем Жуковский остается в Челябинске всколыхнуло весь город. Долго отговаривал его от опрометчивого шага старший товарищ, но Васька был непреклонен.

– Отгуляем мою свадьбу, и езжай, – похлопал друга по плечу Жуковский.

– Свадьбу? А когда же ты невесту найти успел? – изумился Андреевский.

– В снах твоих бредовых, – засмеялся невесело Василий. И только свет, исходящий от Кадимы примирял его с этой действительностью.

***

В Санкт-Петербурге работу двух лекарей по борьбе с сибирской язвой отметили орденами. Андреевский, вернувшись в столицу, занимался ботаническими садами, создал медико-хирургическую академию, где многие годы проработал директором, а потом стал астраханским губернатором. А Жуковский так и остался с Челябинском. Он построил здесь больницу и вместе с Катюшей научился лучше всех лечить людей от сибирской язвы. Его звали в Уфу и в Оренбург, но уездный город не отпускал своего доктора. Катюша родила доктору пятеро детей, но выжили лишь три сына. Старший Григорий, стал боевым генералом, атаманом Оренбургского казачьего войска, а потом губернатором Новороссийской и Бессарабской губерний. Средний Иван остался с отцом в Челябинске и возглавил этот неспокойный край. Он много занимался строительством и медициной, во всем прислушиваясь к мнению отца и матери. Младший Николай уехал в столицу, стал сенатором, разбогател, но много занимался благотворительностью и никогда не терял связей с городом детства. Катюша Жуковская, к удивлению окружающих, казалось, вовсе не старилась, и лишь перед кончиной доктора внезапно и безвозвратно изменилась. Она бесследно сгинула сразу после смерти мужа.

Провожал Жуковского весь неспокойный Челябинск. Его не просто любили и уважали, он заслужил у жителей истинное благоговение. Могила его закрылась при истинных слезах всего города, люди рыдали не стыдясь друг друга, обнимаясь и искренне скорбя. Некому было больше защитить их, ушел святой человек, батюшка, спаситель… Страшную жару на похоронах разгоняли неуемные ветерки.

***

Гришка пропал, когда его мать Маруся отправилась к знахарке извести нежелательного ребенка. Марусе иногда казалось, что она тяжелеет только лишь от дуновения ветерка. Так было с Гришкой и еще тремя ее ребятишками. Пятого ей было не выкормить. Пытаясь избавится от беременности, она уже до обморока парилась в горячей бане, поднимала тяжести, и даже прыгала со стога, но только отбила пятки. Ребеночек отчаянно хотел жить. Тогда Маруся по совету старой ведуньи, живущей в полуразрушенном доме на берегу реки, стала пить смесь из пижмы, болотной мяты, календулы, крапивы и душицы и заливать этот настой во влагалище, но и это не помогло. Отчаявшаяся мать изо всех сил лупила кулаками по своему вздувшемуся, растянутому животу, оставляя страшные сине-желтые синяки, но желанного выкидыша все не было. Оставался последний способ. Договорившись в ведьмачкой, Маруся оставила Гришу приглядывать за младшими детьми и ушла в избушку. Она старалась не думать о том, что почувствует ее маленький, когда бабка заставит ее раздвинуть ноги и раскаленной спицей проткнет беспомощного ребенка, вызывая смерть плода и кровотечение, а потом станет вытаскивать его из утробы железным крючком. Знающие бабы говорили, что иногда младенец из чрева матери выходил по частям: отдельно ручки с маленькими нежными пальчиками, тоненькие ножки, окровавленное тельце.