– Наверное, это из администрации «отеля».

– Отеля! Круто, мать его!

– Надо телок заказать.

– Не хватило?

– А чего творить будем?

Макс неслышно встал с просиженной кровати. Достал из-под нее дорожный баул и, покопавшись в нем, пошел на выход. Чика был в душе. Боря и Некрас решали вопрос вызывать или нет девочек в соседнем номере.

– Слышь, Чика, – бросил на ходу Максим. Тонкая дверь охотно пропустила оба слова в «душевой кабинет».

– Чего хотел?

– Я пойду, пройдусь.

– Далеко? – перекрикивая журчание, спросил Чика.

– До вокзала и назад.

– Валяй.

Максим не любил не законченных симфоний. Релаксирующее воздействие на его душу, всегда оказывал здравый прагматизм. Он был собран, как хороший боксер, и хотел лишь сохранить приобретенное совместно. Угловатый, как пентагон, он покинул белые стены привокзальной гостиницы. Подобно «Шерипутре» стоящим на лепестке лотоса. Он почти всегда принимал прозорливые и своевременные решения. И ни один кайф в мире не мог засрать ему мозги, его мысль работала в ритме швейцарских часов.

– Ячейку, будьте добры, – сказал Максим, войдя в вокзальную галерею, где располагалась камера хранения.

Русская девушка с казахскими ногами показала на свободную дверцу, и, взяв названную сумму, запихала сграбастанные купюры в боковой карман застиранного рабочего халата. Максим бережно вложил желтый туго набитый пакет во чрево стальной ячейки и, захлопнув, набрал код: год рождения своей матери.

Выйдя на спертый воздух, он закурил и уныло вздохнул, когда вспомнил, что не за горами зима. Попинывая воздух, Максим побродил по улочкам, поплевал в сухой загаженный арык. Смятые пачки «Астры», «Примы» и болгарских сигарет пылились на дне некогда живой системы водостока. Из-под некоторых, как из-под обвалов, торчали уже пожелтевшие и разбухшие трупы бычков. Искореженные пустые спичечные коробки походили на подорванные танки и молчаливо напоминали о некогда сильной империи. Максим еще раз плюнул на всю эту тяжелую действительность и, помочившись за ржавым гаражом, пошагал к гостинице.

– Ты где бродил? – спросил Некрас. Он и Боря были уже в их номере.

– Да так, променад, город посмотрел.

– Дрек?

– Ну, а ты как думаешь?

– Сейчас телочек доставят, и водовка будет, – гордо возвестил Чика и заерзал на покрывале.

– Петропавловского «Рому» нашли?

– Не-а, тут «Ромой» администратор работает. У него как у волшебника Сулеймана, все по-честному без обмана.

– Шнягу втулит какую-нибудь.

– С чего ты решил?

– А чья водка?..

– …

– Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!!! – пропел Некрас, и, кажется, остался доволен своей своевременно вставленной удачной шуткой.

Через час с небольшим гостиничный дипкурьер по имени Андрей доставил четыре бутылки местной водки.

– Сейчас будут девчата, – пообещал он, после чего запустил в номер двух стриженых азербайджанцев.

Сутенеры выглядели так, будто водили на случку не девочек, а горилл. Сверкнув фиксатой частью своего рта, один из них произнес на удивление елейным голосом. Не все было понятно, но из сказанного удалось разобрать, что девушки из самого Тадж-Махала, наложницы Эмира, красивы, как сакура весной; спелые, как персик летом; совсем свежие, с глазами, словно звезды и… и хорошо сосут. Ну, а стоили они, как путевка на Венеру.

– Расчет потом.

– Пятьдесят процентов сразу, – деловым тоном обрезал второй азер.

– Без проблем, – ответил Боря. Отсчитал денег и, закрыв за гостями скрипучую дверь, налил, выпил пол стакана алкоголя.

– А знаете, о чем я вспомнил, – выдохнул Борис.

Видимо алкоголь помог вспомнить важное.

– ? – повисло молчание.

– Ведь того фуцына, охранника с автосервиса, где мы отработали Бэху, мы вместе с тачилой казахом продали.