Я сунулась тоже прочесть его, но Лёня спрятал, гордо ответив:

- Это мне, наверно. Возможно, что-то личное. Я хочу сам прочитать… Первый. Потом тебе дам.

Безразлично пожав плечами, я в душе обрадовалась: фух, наконец-то у него нет этой навязчивой идеи, что мы две половинки и не должны скрывать друг от друга ничего. Хотя, он не собирался скрывать содержимое письма, только желал ознакомиться с ним первый.

Признаться, было так любопытно, что я с нетерпением ждала, когда, наконец, узнаю, что там пишут. Пишет, скорее всего, Ира. Или даже сам Майский. В любом случае почитать стоит!

А Сыроежкин читал, как назло медленно. По слогам, небось.

Лицо его отчего-то стало серьёзным, и это ещё больше заинтриговало меня. Да что же там?

  Я сгорала от любопытства, поэтому, когда после прочтения Лёня передал бумажку мне, я жадно схватила её, не боясь даже, что он уличит меня в заинтересованности.

- Так долго читаешь, можно помереть от скуки! – пояснила на всякий случай своё нетерпение.

Записок наподобие этой, подброшенной почти тайно, я не читала уже очень давно, класса эдак с пятого. Да и вообще: ну кто пишет письма в наше время! Можно ведь написать на электронную почту или просто смс. Так что реальное, бумажное письмо само по себе являлось неким чудом, и потому я, сперва резко схватив его, потом аккуратно разложила на койке, словно неосторожные движения могли повредить его.

Письмо оказалось написано столь аккуратным ровным почерком, что я сразу же поняла, что оно от Иры. Скромная умная девушка и этот почерк идеально соответствовали друг другу, полюбовавшись письмом в целом, я принялась вчитываться в ровные строчки.

Читая, я погружалась в уныние: Лёнька доверил мне прочесть это послание, а, значит, дела мои и правда плохо: этот парень всерьёз верит, что мы будем вместе...

Текст ранил меня, хотя явно должен был ранить Лёньку.

«Лёня! Я знаю, что всё это прозвучит странно, но надеюсь, что ты поймёшь меня. Я давно уже люблю тебя, но никак не могла решиться подойти, потому что знаю, что у тебя есть Дарина. Вы хорошая пара, и я рада за вас. Но эти дни, которые ты провёл один в палате, я была рядом, потому что не могла упустить такую возможность..."

Я нервно сглотнула. Надо же! Есть кто-то, кому общество даже бессознательного Сыроежкина в радость! И тут же я улыбнулась: просто Ире не доводилось общаться с этим парнем. Уверена, ей бы хватило и пяти минут, чтобы понять, какой он зануда!

В любовь мне не верилось. Лёне, судя по всему, тоже. Он мрачно наблюдал за мной: опасался реакции, видимо. Сыроежкин выглядел растерянно: ещё бы, ему не часто признавались в любви!

Мне ужасно захотелось обсудить прочитанное и постараться сплавить Ире моего друга, но меня остановило то, что письмо я дочитала не до конца. И там, в конце, было то, что заинтересовало меня куда больше странной влюблённости Иры Истоминой в нудного непрошибаемого Лёньку.

Я впилась взглядом в строчки: "Однажды пришёл странный парень. Он вроде бы знал тебя, а вроде и не знал. Его зовут Саша. Он принёс твою гитару – сказал, ты оставил её у него на хранении зачем-то…» Дальше шло скомканное завершение, словно девушка вдруг передумала вообще писать письмо, но в итоге оно всё же было положено в гитару...

Развернув бумажку текстом к Лёньке показала ему пальцем на строчку про Сашу. Вот что меня волнует! А с любовью и потом можно разобраться! От этой эгоистичной мысли на миг стало жаль искреннюю девушку Иру, и я мысленно извинилась перед ней. "Прости, Истомина, мне сперва надо разобраться с маньяком!"

Лёня письмо у меня отобрал и убрал в карман, тоже явно решив, что подумает об этом позже. Тут и правда было, над чем подумать... Это признание в любви совершенно не вязалось с тем, что девушка подцепила себе парня и перестала появляться в больнице... Может, письмо уже и вовсе не актуально, а осталось забытым в гитаре по ошибке?