Но вот произошло самое ужасное: меня на этот раз уже начали замечать.

Конечно, я никак не могла не привлечь внимание, шагая посреди заполненного своими сверстниками коридора в этой бесформенной, висящей на мне одежде, закрывающей моё тело и волосы. Может, зря я выбрала надеть на сегодня свой стандартный чёрный наряд: свободные штаны и толстовку с надписью ядовито-жёлтого цвета? Может, стоило облачиться в нечто более яркое, светлое, цветное?

Я, сама того не замечая, потянулась к своему чёрному шарфу, который обматывал мою голову и шею, чтобы подправить его и заодно и проверить, торчат ли из-под них наушники. К слову, именно этот шарф, как я догадалась сразу, и являлся центром внимания всех окружавших меня школьников.

Я всегда пыталась выглядеть «по-современному», одеваться «по моде» своих сверстников, чтобы хоть как-то уменьшить огромную между нами разницу. Я раньше носила светлые джинсы, яркие красные толстовки с дурацкими полосками или надписями ярких цветов, чтобы избежать слишком много вопросов, но, кажется, людям плевать, во что ты одета ниже головы. Им вполне хватает и одного этого платка, чтобы начать свои «умные» речи и причислять тебя к какой-нибудь террористической организации.

Я машинально опустила голову вниз, устремив взгляд в пол, будто бы таким образом смогла бы получить способность становиться невидимой. Меня мало волновали чужие глаза, направленные в мою сторону. Скорее, меня это ужасно раздражало. Подобное вызывало во мне одно лишь желание выкрикнуть: «Чего уставились?» в ответ, но я всегда себя насильно от этого останавливала. Иногда даже приходилось прикусывать себе язык, чтобы он так и остался у меня во рту.

Многие смотрели на меня и шептались. Меня проводили взглядом. Меня обсуждали.

– И чего это она сюда припёрлась? – услышала я откуда-то справа.

– Смотри, как вырядилась, – донеслось слева.

А затем и много смешков и ухмылок отовсюду.

Но я старалась всех игнорировать.

Когда я почти свернула к ступенькам, ведущим наверх, на меня вдруг кто-то налетел. Да с такой силой, что я едва удержалась на месте, а мой шарф сполз вниз, слегка открыв волосы. Я быстро поправила платок и уставилась на недоразумение перед собой, которому, как мне очень хотелось сказать, «следовало бы научиться передвигаться с помощью обычной спокойной походки вместо того, чтобы носиться по забитым людьми коридорам как сумасшедший». Или же «раскрыть глаза». Много было вариантов того, что я могла бы сказать с ядовитым тоном, – с таким же ядовитым, какого цвета была надпись на моей толстовке, – но я держала рот на замке.

– Ой, прости, пожалуйста, – извиняющимся тоном проговорил очень приятный женский голос. Обычно такие голоса звучат в какой-нибудь «Белоснежке» или «Золушке». – Я не заметила тебя.

Передо мной стояла запыхавшаяся блондинка с двумя почти детскими хвостиками на голове. Эта причёска делала её похожей на какую-то фарфоровую куклу.

О Господи, ни одного ядовитого замечания в сторону моего платка. Ни одного! С ума сойти.

– Рэй, пожалуйста, будь разумнее, – продолжила незнакомка, прячась у меня за спиной, будто я была самым обыкновенным человеком.

На этот раз она обращалась не ко мне.

Только после этих её слов я заметила, как в нашу сторону двигался парень, отличавшийся от неё буквально всем: высокий начёс из тёмно-каштановых волос, синие джинсы, на котором были сделаны несколько разрезов по коленям, видно, для того, чтобы «привязать» манжеты джинсов, подкатить их и показать высокие кеды, и кожаная куртка бомбер делали его похожим на этакого «бэдбоя» из подростковых фильмов.