В коридоре я делаю глубокий вдох и наконец подношу трубку к уху.

– Привет, мам!

– Привет, дорогой! Как дела?

– Да ничего, все норм. У тебя?

– Грех жаловаться. Я тебя от ужина не отвлекаю?

– Не-не, я уже поел, не волнуйся. Мы просто «Таскмастер» смотрели.

– Мы – это ты и Гэндальф?

– Он Мерлин, мам, – со смехом поправляю я.

– Да, точно, Мерлин. И о чем только думали родители бедолаги?

– Даже не знаю. – На всякий случай – вдруг Мерлин каким-то чудом врубился – я понижаю голос до шепота: – Может, они хиппи?

– Ну да, верно. Это все объясняет.

Бедный старина Мерлин, с таким именем он просто обязан был вырасти перманентно обдолбанным чудилой, который держит в доме змею. Уж если назвали тебя в честь волшебника, то не быть тебе ни врачом, ни инвест-банкиром, ни столпом общества.

– А как на работе дела, дорогой? – спрашивает мама.

Ну, вот и он, момент истины. Я поддеваю ногой нитки, торчащие из угла коврика.

– На работе…

До меня вдруг доходит, что почти всю сознательную жизнь я стараюсь оградить маму от ненужных тревог. Сколько помню, ей и так не сладко приходится: здоровье шалит, денег не хватает, на работе проблемы и, в довершение всего, десять лет назад козел-муженек взял и бросил ее. Я хотел стать для мамы островком стабильности, тем, на кого она может положиться, кто не подведет и не доставит лишних хлопот. Я и сейчас хочу быть таким, но всякий раз, за что ни возьмусь, подвожу ее снова и снова.

– Я типа… ушел с нее, мам.

– В каком смысле? – чуть помолчав, спрашивает она.

– В прямом: больше там не работаю.

От ее тяжелого вздоха и чувства вины у меня в груди все сжимается.

– О, Чарли, – произносит мама дрогнувшим от беспокойства голосом. – Что случилось, милый?

– Да, в общем-то, как в анекдоте… – Я на одном дыхании пересказываю историю с кучей старого хлама, и мама, надо отдать ей должное, смеется.

– Поверить не могу, Чарли, что ты не знал Майкла Баркли в лицо. Это же консультант в «Ученике»[15].

– Да, но я как бы не смотрю «Ученика».

Мама снова вздыхает:

– Ну и как думаешь быть теперь?

– Понятия не имею. Может, снова к тебе перееду.

Она в ответ смеется, но, правду сказать, я такой вариант тоже рассматриваю.

Мама долго уговаривала меня съехать, мол, и одна справится, не пропадет. Здоровье у нее и в самом деле пошло на лад, но мне все равно кажется, что за ней нужно приглядывать. Такое, видимо, похмелье от ухода отца. Впрочем, мама была непреклонна. «Пора тебе расправить крылья, – сказала она. – У меня полно друзей под боком, а в твоем возрасте надо бы уже оторваться от моей юбки». Я согласился-то, лишь когда нашел объявление Мерлина: Пекам[16] недалеко от Клапема[17] и маму можно навещать вполне регулярно.

– Не переживай, мам, найду я работу, – говорю. – Честное слово, всю неделю просижу на линкедине. – Сказав так, делаю в уме пометку зарегаться, наконец, в линкедине, а потом добавляю: – Кстати, в «Прет» на Пекам-Хай-стрит всегда рабочие руки нужны!

Она снова вздыхает:

– Чарли… У тебя хороший диплом…

Я не даю ей договорить, перебив скептическим хмыканьем. Вряд ли диплом уровня 2:2[18] по географии в Лафборо[19] считается.

– У тебя диплом, – повторяет мама. – Не пора ли задуматься о полноценной карьере?

Пришла моя очередь вздыхать.

– Мам, я пока не знаю, чем хочу заниматься. Не решил еще. – И правда: у меня совсем нет карьерного плана. Я географию-то выбрал только потому, что преподы с этого курса показались мне в день открытых дверей самыми дружелюбными. Почти все друзья предельно четко знают, кем видят себя через пять, десять, пятьдесят лет, знают, чем хотят заниматься, а у меня буквально ни малейшего представления. Я толком ничего не умею.