Я уехал в командировку в Италию, а когда через месяц вернулся, то громадный памятник уже стоял, почти законченный, в глине. Горевой и Кубасов лихо вылепили множество фигур и декоративных элементов. Некоторое время мы поработали вместе и отдали законченный и принятый всеми инстанциями памятник в формовку.

Председателю Союза архитекторов Сергею Сперанскому и председателю Союза художников Борису Угарову показалось, что обидно такой интересный памятник прятать в небольшом, закрытом для всех дворе Балтийского завода, и они предложили вынести памятник на Большой проспект Васильевского острова, в сквер на пересечении с Косой линией, ведущей к Балтийскому заводу.

Вот тут-то все и началось! Памятник Великой Октябрьской социалистической революции, который так пестовал Романов, никак не получался, а тут вдруг появляется готовый памятник практически на ту же тему с небольшим морским уклоном, да еще неподалеку от того места, где предполагалось установить памятник Петрова и Демы. Но в этом новом памятнике Романов никакого участия не принимал. Сразу же по его указанию начались всевозможные проверки: откуда Балтийский завод взял деньги на памятник, почему Комбинат скульптуры принял заказ без разрешения Министерства культуры, почему авторы получили деньги за заднюю стенку, состоящую из текстов, которая была еще не завершена. Кроме того, высота некоторых фигур оказалась не три метра, а на два-три сантиметра ниже.

Памятником начала заниматься партийная комиссия обкома, следственные органы, еще какие-то контролирующие организации. Несколько месяцев авторам, Комбинату скульптуры и директору завода трепали нервы бесконечными вызовами для дачи объяснений. Наконец состоялось заседание бюро обкома по этому вопросу, на которое вызвали всех «виновных».

Я ожидал, что будет неприятное, тяжелое разбирательство, но не предполагал, что Романов будет вести себя таким образом.

– Мы тут много лет работали над памятником Октябрьской революции, – начал он, – а у нас за спиной сооружается памятник на ту же тему, и мы об этом ничего не знаем. Как это произошло?

Это было, конечно, основным, что его возмутило. И тоже было вранье, потому что о памятнике писали в газетах, об этом знал отдел культуры обкома, но, наверное, ему лично не сообщили.

– Ну-ка, пусть выйдет на трибуну главный виновник.

Главным виновником был я. Сейчас я вспоминаю, что страха я не испытывал. Было тягостное ощущение невозможности защититься.

– Еще надо посмотреть на идеологическую сторону памятника. Вот тут стоит Ленин, а рядом двуглавый орел. Что это значит? – сказал он, держа фотографию в руках и никому ее не показывая.

Двуглавый орел находился совсем на другом рельефе, далеко от фигуры Ленина. Я попросил показать большую фотографию присутствующим.

– Незачем, – отрезал он, – и так все ясно. Еще надо проверить, какую взятку получил председатель художественного совета, чтобы принять этот памятник.

Честнейший Вася Стамов, человек с незапятнанной репутацией, только год назад вступив в партию и еще не очень представляя себе партийную иерархию, крикнул с места:

– Да нет! Вы все не так понимаете!

На несколько секунд повисла мертвая тишина.

– Объявить выговор по партийной линии, – придя в себя, заключил Романов.

Результаты заседания бюро обкома были плачевными. Посадили на несколько лет директора Комбината скульптуры, Стамов получил выговор, авторам предложили вернуть часть гонорара за памятник, были наказаны мастера скульптурного комбината, а директор Балтийского завода получил выговор.

А памятник между тем был уже отформован и стоял в гипсе, занимая помещение цеха. Вскоре после заседания бюро обкома его вынесли из цеха и свалили в кучу где-то на территории завода, а еще через какое-то время вывезли на Финский залив и утопили. Место, где утопили памятник, оказалось мелким, и долгое время недалеко от берега среди воды возвышался небольшой белый островок, на котором сверху лежала трехметровая фигура Ленина.